Ираида сидела, склонив голову, внешне безучастная, только руки ее тряслись, а взгляд стал мученическим и усталым. Оксана внезапно подумала, что Ираида очень сильно постарела, словно каждая съемка отнимала у нее год жизни.

— Идем, тебя надо накрасить, — обратилась к ней Оксана, стараясь отбросить сожаления и жалость.

Ираида покорно кивнула и пошла за ней, как корова за мясником на убой. Когда макияж был нанесен, раздался еще один звонок — пришел нетерпеливый "жеребчик".

— Ну, что? — Славик нервно переминался с ноги на ногу. — Она пришла или мне идти на работу?

— А что, ради меня ты бы не зашел? — не смогла сдержаться Оксана. — Пришла, — процедила она сквозь зубы.

— Отлично, — парень вошел в холл. — Сейчас будем продумывать ей костюм. Конечно, же, под ним должно быть красивое нижнее белье. Лучше всего белое — такой невинный цвет. А знаешь, какая идея пришла мне в голову? Давай сделаем съемки на лестнице? Будто она поднимается по лестнице, а на нее нападают? Кстати, жаль, что нет второго парня. Так съемки получились бы эффектнее. Сексуальнее. Все люди — скоты, они просто обожают всякую грязь!

— Тоже мне, открытие! — хмыкнула Оксана. — Я догадалась об этом давным-давно. Она задумалась, борясь с неприятными чувствами, осаждающими мозг: ненавистью, ревностью и жестокостью. Она начала побаиваться, что ее руки, держащие фотоаппарат, будут дрожать.

Сперва она подобрала девушке костюм: короткую юбку и кофточку, а также нижнее белье белого цвета. Оксана с грустью подумала, что после съемок белье будет безнадежно испорчено.

Но ее тоже постепенно охватывало возбуждение, похожее на азарт охотника, преследующего дичь. Ее руки, как она и предсказывала, действительно ходили ходуном, а зубы цокали. Оксане даже казалось, что тело само по себе начинает биться в истерике.

— А если нас кто-то увидит, и решит, что… В общем, что ты действительно преследуешь Ираиду? — испуганно предположила девушка, нерешительно глядя на серые ступеньки.

Парень равнодушно улыбнулся, кинув волчий взгляд на поникшую жертву. — Ничего, скажем, что это — любовная игра.

Ида дрожала, ухватившись за перила, чтобы не упасть в обморок.

— Итак, давай снимать! Мальчик уже готов, — он потрогал себя ниже пояса, — надеюсь, что девочка тоже…

Когда Славик уложил Ираиду на ступеньки и начала проникать в ее сжатое тело, Оксана разрывалась, захотев одновременно снять и скорченное в страдании лицо и то, что происходило ниже пояса. Парень с трудом проник в девственное лоно, овладев практически бесчувственной девушкой прямо на холодных ступеньках.

Оксане было мучительно созерцать эту картину, хотя у нее и было ощущение, что ей все это снится. Что она находится в другом мире, где такие вещи недопустимы. Ей чудилось, что ее душа медленно и незаметно отделяется от порочных рук, мертвенной хваткой стискивающих цифровик. Потных, горячих, пластилиновых ладоней.

Но одновременно ее охватывала злость. Оксану приводила в ярость эта покорно распластавшаяся кукла. Безвольная девчонка, ради денег отдавшая свою невинность незнакомому парню.

"Впрочем, многие девушки лишались невинности еще глупее. И возле мусорников, и прямо на улице, и в машинах, и за бутылку пива".

На какой-то момент она вдруг увидела себя в объятиях насильника. Вспомнила все свои мучительные ощущения, пережитые из-за Славика в их первую, позорную ночь.

Ее замутило. Тошнота ударила в живот, как чужой ботинок, руки стали еще более чужими, хрупкими, как фарфор. Пот потек по ладоням, по лицу. Она начала задыхаться. Ей стоило огромных усилий взять себя в руки и не свалиться в обморок… Прямо на "счастливую" парочку.

Оксане пришла в голову мысль, что они: она и Славик, — мало отличаются от инквизиторов прошлых веков. А Ираида — их беспомощная, полуживая жертва.

"Все! Сейчас свалюсь в обморок", — отрешенно подумалось ей.

Но, к огромному облегчению девушки, Славик уже кончил.

* * *

— Ты как? — поинтересовалась Оксана у Ираиды, когда все закончилось, и Славик поспешно ушел, сказав, что посмотрит снимки Нади у себя на работе. Ей стало интересно, чувствует ли он хоть долю того отвращения к самому себе, которую чувствует она? Стыдно ли ему хоть немного?

Оксана готова была поклясться хоть на Библии, хоть на романах Достоевского, что нет. Он так быстро убежал просто потому, что спешил на работу, а не потому, что ему было больно смотреть в лицо оскверненной им девушки. Ксана еще не забыла, как мирно он заснул после того, как изнасиловал ее.

У девушки дрожали руки, подкашивались ноги, она явно чувствовала себя ужасно.

— Живая, — с трудом пробормотала Ида и рухнула в кресло, страшно побледнев. Оксана быстро схватила со стола заранее приготовленные деньги и сунула ей в ладонь. Она знала, как утешать девушек.

Рука Иры конвульсивно сжалась, затем девушка глянула на зеленые бумажки. — Ах да, деньги, — смутно прошептала она, словно только что вспомнила, что это такое. — Спасибо. Они мне очень нужны. Она улыбнулась бледной улыбкой: — Знаешь, я часто жалею, что я — не бессердечная шлюха. Мне было бы легче… Существовать. Извини, что-то меня прорвало, как испорченную канализацию. Бизнес есть бизнес.

— Деньги есть деньги, — эхом отозвалась Оксана. Они переглянулись, они друг друга поняли.

Проводив более-менее пришедшую в себя девушку, она упала на кровать, закрылась с головой и долго плакала, сама не зная отчего.

Вдруг раздался звонок в дверь.

"Да кого еще черт принес! Мда, гостей ко мне, действительно, только черти и носят!" — с раздражением подумала она, сбрасывая с себя одеяло. Она побежала в ванную и быстро умылась холодной водой, а затем насухо вытерла лицо полотенцем. Глянула в зеркало — покрасневшие глаза все равно выдавали ее.

"Ничего, это как раз не проблема: скажу, что это от компьютера!" — решив так, она побежала открывать дверь.

На пороге стояла Валя с довольно мрачной физиономией.

— Привет! — произнесла она тусклым голосом, переступая через порог. — Можно? У тебя есть что-нибудь пожрать? — поинтересовалась она с жадностью, глядя в сторону кухни и холодильника.

— Конечно, — Оксана пропустила ее вперед, снова, как и всегда, завороженная ее сказочной красотой. Хоть и побледневшая, и осунувшаяся, Валентина была настоящей красавицей. — Что ты хочешь? — запоздало спросила она, пока подруга рылась в холодильнике, открывая все ящики, даже морозильник.

— Ой, да что угодно, только побольше, — Валя отошла от холодильника, упав на мягкое кухонное кресло. Она прикрыла глаза ресницами:

— Как же я отощала! Ты представить себе не можешь! Правда, сейчас Славик купил мне гербалайф. Не знаю, поможет ли. К тому же, я слышала, что его нужно жрать постоянно, иначе эффекта не будет. Да и в тренажерном зале он гоняет меня, как египетских рабов на постройке пирамиды! А кормит паршиво. В общем, скоро от меня останутся одна шкура и кости! Знаешь, Оксан, самое страшное, что я начинаю терять к нему любовь, которую испытывала. Сейчас я живу с ним только ради денег, ну и чтобы не жить с родителями, которые попрекают меня каждым куском хлеба. Да, они хорошо обеспечивают меня, но… Упреки, упреки. А сейчас моей маме нужна операция — ей вырежут желчный пузырь — у нее там камни. Так что сейчас просить у них денег бесполезно. Да они бы и не поняли меня… Я же замужем за богатым парнем! — сардонически выкрикнула девушка, ударив кулаком по столу. Из ее глаз брызнули слезы. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. — Оксан, я так больше не могу! Я скоро умру! К тому же, мне очень неудобно перед моими одногрупниками: они часто приглашают меня в кафе, а я никуда их пригласить не могу! К тому же мы скидываемся на взятки учителями… А Славик не хочет мне на это давать деньги! Говорит, что и так платит за мое обучение! Оксана, я не могу целыми днями ничего не есть! Я отощаю! Я сойду с ума! Я умру, умру! Мне нужны деньги.