Она отняли руки от лица:

— Ты мне не одолжишь? А я могу тайком продать какое-нибудь свое кольцо, серьги… Не знаю.

Оксана медленно покачала головой:

— На таких условиях я не могу давать тебе деньги. Прости, но я тоже нелегко их зарабатываю!

Перед ее глазами снова возникла сцена изнасилования Иды. Сцена, которую она снимала с самого близкого ракурса. Ее снова замутило, будто она снимала на бойне.

— Но как же мне быть? Кроме тебя у меня больше никого нет! Неужели я должна прожить свои молодые годы без единой радости? Без походов в кафе, рестораны? Без возможности досыта есть и лакомиться вкуснятиной?

Лицо Валентины стало печальным и жалобным. Она продолжала смотреть на нее умоляюще. — Ты же моя лучшая подруга! Да еще и свидетельница нашего брака, будь он неладен! Мало того, что Славик так надо мной издевается, так я его почти не вижу дома! Ни утром, ни вечером. Он почти всегда приходит за полночь, когда я уже сплю. Я живу… Почти как в монастыре. Девушка покраснела:

— Мы очень редко спим вместе.

— Может я и смогу снабжать тебя деньгами, — задумчиво произнесла Оксана, вставая и начиная прохаживаться по кухне. — Но не просто так, конечно. Продавать украшения тайком от Славы ты не сможешь: он явно составил подробную опись твоих украшений и прибьет тебя, если ты что-нибудь продашь! Давай договоримся так: ты мне даешь, а я — тебе. Ты мне — секс, я тебе — деньги. Идет?

Валя ошарашено посмотрела на нее, словно у Оксаны на голове вдруг повырастали рога. — Ты… Ты это серьезно? — заикаясь, проговорила она.

— Я не клоун, чтобы шутить! — резко отрезала Оксана, чуть ли не швыряя перед ней тарелку с разогретой в духовке пиццой. — Когда-то ты предложила мне себя даром, вспомни!

— Но у меня же нормальная ориентация, Ксан! — попыталась вразумить ее подруга.

— Это твои проблемы! Для меня важнее всего — мои желания. Не твои, не Славика, а мои! Мои!

Оксана была близка к тому, чтобы забиться в истерике. Чтобы избить эту дуру, которую она страстно любила, вопреки своим желаниям. Эта любовь, как паучий яд, отравляла ее. Девушку тошнило от этой страсти, но она ничего не могла с собой сделать. Да, она могла бы отказаться от Иры, даже от Славика, но… Не от Вали. Она любила ее и ненавидела одновременно. Каждая встреча с ней причиняла Ксане огромную боль. Словно ее били кинжалом в сердце раз за разом. И рана никак не могла зарубцеваться, и кровь постоянно вытекала.

— В общем, думай, красавица! Бесплатно я тебе ничего не дам. Ну, кроме еды, конечно. Я и так слишком много для тебя делала — хватит! Знаешь, как когда-то сказал мне твой муж: "Деньги есть деньги!"

Валя задумчиво ела, также задумчиво, погрузившись в себя, выпила кофе с шоколадным печеньем.

— Ладно, сколько ты мне будешь давать? — наконец заговорила она, глядя в пол.

Оксана назвала сумму.

— Только учти, это в месяц! Но ты должна будешь заниматься со мной любовью не реже трех раз в неделю. Думай. В конце-концов, — Оксана попыталась произнести это равнодушным голосом, — у меня полно красивых моделей, которые согласятся и на меньшее.

— Хорошо, я согласна, — Валя встала и подошла к ней, глядя ей прямо в глаза. — Но ты — стерва! Я очень сильно в тебе разочаровалась.

— Это твое личное дело! — произнесла в ответ девушка, хотя ее сердце сжалось. — Мне осточертело быть твоей рабыней, Валя! Она обняла ее и зарылась лицом в ее пышные белокурые волосы, жадно ощупывая все ее тело. — Как же я по тебе скучала! — простонала девушка, заключая в объятия равнодушную статую. Ксана ощущала одновременно и блаженство, сводящее с ума, и убивающую сердце горечь. То, что любимая девушка отдавалась ей ради денег, а не по собственному желанию, заставляло ее безгранично страдать. Но Валентина была тем наркотиком, от которого Оксана не могла отказаться, даже из-за мучений "ломки", даже из-за страшных минут отрезвления.

* * *

Блаженство… Прижиматься своей небольшой, но красивой грудью к белоснежным тугим холмам. Блаженство… Погружать свой рот в пленительный, розовый грот чужого рта. Блаженство — обладать, быть главной, ощущать себя мужчиной. Блаженство — видеть чужой восторг, вызывать чье-то наслаждение. Быть дирижером на прекрасной скрипке "Страдивари", извлекая из почти волшебного инструмента гениальный звуки. Блаженство… Раствориться в ком-то другом, как сахар в кипятке. И при этом ощущать сияющее счастье души, поднявшейся к небесам.

Любовь души и тела — редкостная, прекрасная гармония, за что некоторым не жаль продать душу. Даже если блаженство покупается, а красота — продается.

Отсчитывая деньги Валентине, Оксана действительно почувствовала себя всемогущим мужчиной.

— Позвони, пожалуйста, Славику и скажи, что я была у тебя, — повернулась к ней девушка, застегивая на шее золотую цепочку. — А то он снова начнет меня ревновать… Снова изобьет меня.

Волна наслаждения давно схлынула и на Оксану накатила другая волна: жгучей, почти как страсть, ненависти. Почему-то образ ранее почитаемой, почти как богиня, подруги, приобрел черты и усмешку глупой тряпичной куклы.

Ксана схватилась за телефон, чтобы хоть как-то отвлечь свои руки, которые хотели сомкнуться вокруг ее белоснежного горла. Она перезвонила Славику на мобильный и сухо сообщила то, что Валя была у нее.

— А когда придет Надя? — поинтересовался он, выслушав ее сообщение.

— Я еще ей не назначила, — отозвалась она вполголоса. Валя тем временем одевалась в коридоре. — Когда мне ей назначить?

— Давай на завтра? Например, в одиннадцать. Ты сможешь ей перезвонить прямо сейчас? Ну, когда Валя уйдет, я имею в виду. А потом перезвони мне.

В его голосе слышалось настоящее возбуждение, которого Оксана не замечала по отношению к себе очень давно. Ее охватила ревность, но она этого не показала. — Хорошо.

Проводив Валю до двери, Оксана вернулась и перезвонила Наде на мобилку.

— Ой, это вы? Подождите, — голос девушки упал до интимного шепота, — я сейчас запрусь в туалете!

Оксана услышала мягкий галоп. — Все, можно разговаривать, — с облегчением прошептала девушка. Оксану начали раздражать эти нарочитые шпионские штучки, долженствующие подчеркнуть Надину значимость и повысить стоимость. — Так когда будет съемка?

Оксану поразило страстное желание, прозвучавшее в ее голосе. — Знаете, я ведь девственница, но я так хочу джагнуться! Хоть с кем-нибудь! — простонала девушка в трубку, словно работала в фирме "секс по телефону". — А еще — мне нужны деньги. Мама, дура, мне их не дает. Боится, наверное, что я фалоимитатор куплю! — фыркнула в трубку девушка. — А ведь куплю же… Но потом. Все-таки лишаться девственности нужно живым членом, а не какой-то штукой. Вы со мной согласны?

У Оксаны совершенно не было настроения общаться с глупенькой девушкой, запоем читающей любовные романы, чьи мозги пребывали в зачаточном состоянии.