лешака. Дочитав присуху, он увидел, как тропинка стремительно дернулась, выпрямилась да побежала вдаль. Керк было двинулся по ней, но приметил, что она сызнова затрепетала, вроде живого существа, подпрыгнула и провернула вправо.

Лешак главенствовал в этих мест, и его магия без сомнения была сильней. Керк стоял и обдумывал свои действия, перебивая в памяти все заговоры, которые выучил за последнее время. Надо непременно увидеть лешака, а, значит, необходимо, чтобы он принял свой истинный вид. Для этого была какая-то присуха, она даже крутилась на языке, но вспомнить ее никак не удавалось. «А что если самому придумать присуху, ведь все заговоры созданы человеком. Важно правильно подобрать слова, вложить в них свою живую мысль, и тогда все получится», – так молвил сам себе Керк и задумался, закрыл глаза, глубоко ушел в себя, вспоминая все народные поверья и заговоры, пройденные с отцом.

Неожиданно он улыбнулся, и волной прокатились по нему знания. Понял он, что одолел и, кажется, познал смысл заговоров да, не открывая глаз, чтобы не вспугнуть это ощущение, зашептал: «Сварог – Дед Богов, так тебя мы восхваляли и воспевали. Ты бьющий родник, чистоты, света и любви! Ты мой Бог, Бог рода моего, Бог отца моего. Услышь слова мои и силой своей могучей оживи их. В чистом лесу сяду я на зелену траву–мураву, а в той траве течет сила великая, сила невидимая для ока человека, видимая для ока ведуна. Поклонюсь я каждому деревцу, каждой травинке, каждой былинке, и отроется мне все схороненное, все укрытое. И око мое будет видеть, как око орла, а слух мой будет подобен слуху волка. Да будет слово мое крепче камня, тверже булата. Как слову моему конец, так и делу венец!» Сказал Керк присуху, и наполнилось тело его легким лесным ветерком. Втянул он воздух носом и почувствовал тысячи запахов, услышал ухом своим сотни тончайших звуков. Вот где-то шуршит опавшая листва, в ней ползет еж, а вот легкой рысцой бежит лиса, остановилась, наклонила низко к земле морду и пошла по следу зайца. Да не догнать ей быстроногого зайца, он давно уже запутал следы свои, запетлял, сбивая с толку преследователя. Вот стая волков, во главе которой сильный вожак, вышла на охоту. Юноша открыл глаза и увидел весь мир по-новому. Предметы вдруг разом стали яснее и четче, а глянув вдаль, он узрел лису, бегущую по следу зайца. Повернул голову и за версту увидел стаю волков, а затем перевел взор себе под ноги и каждую травинку, пробивающуюся из-под тропы, заметил, каждый листок разглядел. Понял Керк, что сотворил он сильнейший заговор и стал обладать зрением орла, а слухом волка, а, значит, может узреть и, спрятавшегося где-то, лешака. Сын правителя обозрел близлежащие деревья – ничего, посмотрел на травы, растущие под ними, и увидел корявый кустик невдалеке от тропы. Моргнул кустик двумя черными глазами, и постиг Керк, что это никакой не кустик, а сам хозяин леса и зверей – лешак. Постепенно начало к юноше возвращаться его обычное состояние, сначала ухудшился слух, миг спустя пропало и орлиное зрение. Но главное было сделано – лешак был найден. Сын правителя прошел по тропе чуток вперед и остановился напротив кустика, вглядываясь в него, если бы не заговор, ни за что не отличишь этот кустик от других. Керк присел на корточки и, зыркнув в то место, где до этого видел моргающие глаза, сердито сказал:

– Ну, здравствуй, здравствуй, хозяин леса и зверей – лешак. Интересно, как долго ты собираешься прикидываться тут кустом и водить меня по кругу. Приказываю тебе, дед лешак, явись, покажись и истинный образ свой прими.

И в тот же миг на глазах у юноши кустик стал расти и превращаться в старого, худого, изможденного старика. Кожа на лице у лешака обвисла, вместо волос и бороды длинные кустистые лишайники зелено-бурого цвета, на голове высятся лосиные рога, тонкие, сухие, обтянутые бурой кожей, руки да ноги, а ступни заменяют оленьи копыта. Одет был лешак в старый длиннополый кафтан, запахнутый на правую сторону да перетянутый красным кушаком. Лешак недовольно крякнул, моргнул своими землистыми, словно яблоки, навыкате глазами, хлюпнул сучковатым носом, и, растянув едва обведенную черной линией лисью пасть, добавил, недобро глядя на Керка:

– Чего пришел в мой лес? Кто тебя звал? Да еще без спроса мне обычный мой вид вернул. Вот я тебе ужо…. Напущу на тебя моих подчиненных ауку да манилу с водилой, вот они тебе зададут!

– Нет, дед лешак, никто мне ничего не задаст, – сказал Керк, поднимаясь с присядок, и полез под рубаху достать лутовку винного жихаря.

А когда лутовка оказалась у него на груди, то вдруг запылала она неземным, золотисто-лазурным светом, и в миг то сияние разошлось кругом, накрыв и Керка, и лешака, и ближайшие деревья, кусты, травы. Прошло малеша времечка и опустился свет ниже густоватым туманом да иссяк, вроде как вобравшись в землю-матушку. Ошарашенный, увиденным, юноша застыл на месте, а когда перевел взгляд на лешака, еще больше поразился. У деда лешака теперь не просто обвисла кожа, а стала кусками отрываться и падать на землю, еще морг на землю посыпались рога его лосиные, борода да волосы, кушак, кафтан, руки, ноги. Распался лешак на части, и превратился в мокрую лужицу, впиталась та водица в землю, вроде как и не было здесь духа. Керк стоял стоймя и смотрел на то место, где только, что был дух, так и не поняв, то ли лутовка так действует, то ли лешак опять что-то магическое придумал. Выяснить это можно было только одним способом – пройти по тропинке… что, немедля, он и сделал. Торенка меж тем теперь шла прямо, не сворачивая вправо иль влево, а значит, это лутовка подействовала.

Керк прибавил шагу, зная, что потерял много времени в борьбе с духом и вспоминая последние угрозы деда. Манила и водила, так называемые подчиненные лешака, были маленькими злобными духами. Говорят, что похожи они на обычных белок, прыгают с ветки на ветку, пушистыми хвостами помахивают, бусинками глазками поглядывают да заводят людей вглубь владений лешака, заставляя подолгу плутать. А молодых девушек, заблудившихся в лесу, превращают в ведьм, живут те в глубине таких лесов и творят злое. Брат же их аука – маханький, щекастый, похожий на крошечную полевую мышку, так злобен, что сводит потерявшихся людей с ума, отзываясь эхом сразу со всех сторон, звоном отдаваясь в ушах.

Но пока в лесу было все спокойно, тропа