Иг Перриш и Меррин Уильямс старательно не смотрели друг на друга всю остальную службу. Или, говоря точнее, они не смотрели друг другу в лицо, хотя он и замечал, что она смотрит на него уголком глаза, так же как и он смотрел на нее. Ему нравилось, как она стала петь псалом, откинув назад плечи. Ее волосы пылали в солнечном свете. Отец Моулд благословил свою паству и велел им возлюбить друг друга, что вполне согласовалось с намерениями Ига. Когда люди потянулись из церкви, Иг остался на месте; рука отца, как всегда, лежала у него на плече. Меррин Уильямс вышла в проход, сопровождаемая отцом; Иг ожидал, что она остановится и поблагодарит его за найденный крестик, но Меррин на него даже не взглянула. Вместо этого она оглядывалась на своего отца, весело с ним переговариваясь. Иг открыл было рот, чтобы заговорить с ней, и в этот момент его взгляд упал на ее отведенную назад левую руку, указательный палец которой указывал на скамейку. Это был совсем неприметный жест, она могла просто взмахнуть рукой, но Иг был уверен, что она ему говорит, где ее ждать.

Когда народ почти разошелся, Иг шагнул в проход и чуть в сторону, чтобы пропустить вперед мать, отца и старшего брата. Однако, вместо того чтобы последовать за ними, развернулся и пошел к алтарю. В ответ на удивленный взгляд матери он указал на боковое помещение, где находился туалет. Нельзя же, в конце концов, каждый раз притворяться, что нужно завязать шнурок. Мать пошла дальше, держа Терри за руку. Терри оглянулся на Ига с явным подозрением, но позволил себя увести.

Иг околачивался в полутемном коридоре, который вел в кабинет отца Моулда, ожидая Меррин. Она вернулась довольно быстро; к этому времени церковь практически опустела. Меррин окинула неф взглядом, но Иг оставался в тени, наблюдая за ней. Она подошла к иконе Успения, зажгла свечку, перекрестилась, встала на колени и начала молиться. На лицо ее упали волосы, и вряд ли она видела Ига, когда он вышел на свет. Он не чувствовал, как идет к ней, его ноги были словно чужие. Это больше походило на то, что его ведут, он будто снова был на той магазинной тележке, то же самое головокружительное, тошнотворное ощущение в желудке, то же самое падение через край мира, тот же самый сладкий риск. Он не прерывал Меррин, пока та не подняла голову.

— Слышь, — сказал он, когда Меррин встала, — я нашел твой крестик. Ты его забыла. В прошлое воскресенье, когда тебя не было, я даже забеспокоился, что не смогу тебе его вернуть.

Крестик уже лежал в его протянутой руке.

Она взяла крестик за тонкую золотую цепочку и посмотрела на него.

— Ты починил.

— Нет, — сказал Иг. — Это починил мой друг Ли Турно. Он здорово чинит всякие вещи.

— О! — сказала Меррин. — Скажи ему, что я передавала спасибо.

— Ты сможешь передать ему это сама, если он еще здесь. Он тоже ходит в эту церковь.

— Поможешь надеть? — спросила Меррин.

Она повернулась к нему спиной, приподняла волосы и опустила голову, обнажив белый затылок. Иг торопливо обтер потные ладони о грудь, открыл замочек и осторожно обвил цепочку вокруг ее горла. Он надеялся, что она не заметит, как дрожат его руки.

— Знаешь, а ведь ты встречалась с Ли, — сказал Иг, чтобы что-нибудь сказать. — В тот день, когда цепочка порвалась, он сидел прямо за тобой.

— Этот мальчик? Когда цепочка лопнула, он пытался снова на меня ее надеть. Я думала, он меня ею задушит.

— А я тебя ею не душу? — спросил Иг.

— Нет, — сказала Меррин.

У Ига все никак не получалось застегнуть цепочку — дрожали руки. Меррин терпеливо ждала.

— За кого ты поставила свечку? — спросил Иг.

— За сестру.

— У тебя есть сестра?

— Теперь уже нету, — коротко ответила она, и Ига кольнуло чувство, что спрашивать не следовало.

— А ты поняла мое сообщение? — спросил он, чувствуя срочную необходимость сменить предмет разговора.

— Какое сообщение?

— Сообщение, которое я тебе передавал. Азбукой Морзе. Ты же знаешь азбуку Морзе?

Меррин расхохоталась — неожиданно грубый звук, из-за которого Иг чуть не уронил крестик. В следующий момент его пальцы наконец сообразили, что им нужно делать, и он закрепил цепочку у нее на шее. Она повернулась. Было настоящим потрясением, как близко она стояла. Приподними он сейчас руки, они оказались бы у нее на бедрах.

— Нет. Я ходила пару раз к герлскаутам, но бросила прежде, чем мы стали делать что-нибудь интересное. Кроме того, я и так знаю о жизни в лесу все, что надо. Мой отец был когда-то лесником. Так что же ты мне сигналил?

Меррин сбила Ига с толку. Он заранее старательно распланировал разговор и что он ей ответит, а теперь вся заготовка псу под хвост.

— Но ведь ты-то что-то сигналила мне? — спросил он недоуменно.

Меррин снова рассмеялась.

— Мне просто было интересно, как долго я смогу светить тебе в глаза, прежде чем ты поймешь, откуда это. А что, как тебе показалось, я тебе сигналила?

Но Иг не смог ей ответить. Его дыхание перехватило, лицо вспыхнуло, и он впервые осознал, как смешно было даже подумать, что она сигналила что бы то ни было, не говоря уж о том, что он убедил себя, будто она ему сигналила слово «мы». Ни одна девочка в мире не посигналила бы такое мальчишке, с которым она даже ни разу не разговаривала. Теперь это было совершенно очевидно.

— Я передавал «это твой», — сказал наконец Иг, решив, что лучше не заметить заданного ею вопроса.

И это было ложью, хотя и звучало достаточно правдиво. Он тоже передавал ей единственное короткое слово: «Да».

— Спасибо, Игги, — сказала она.

— Откуда ты знаешь, как меня звать? — спросил он и удивился, как вдруг вспыхнуло ее лицо.

— Я спросила одного человека, — ответила она. — Не помню уж, почему я…

— А тебя звать Меррин.

Меррин бросила на него удивленный взгляд.

— Я спросил одного человека, — пояснил Иг.

Она взглянула в направлении двери.

— Мои родители, наверно, уже ждут.

— О'кей, — сказал Иг.

К тому времени, как они дошли до атриума, он успел выяснить, что оба они изучают первый период английской литературы, что дом у нее на Клапем-стрит и что мама записала ее волонтером по сдаче крови, организуемой церковью в конце этого месяца. Иг тоже участвовал в этой акции.

— Я не видела твоей фамилии на подписном листе, — сказала Меррин.

Они спустились еще на три ступеньки, прежде чем Иг сообразил, что, значит, она искала его фамилию на подписном листе. Он оглянулся и увидел, что Меррин чему-то загадочно улыбается.

Когда они вышли из церкви, солнце сияло так ярко, что в первую секунду совсем ослепило Ига. Затем он увидел смутное пятно, несущееся прямо на него, поднял руки и поймал футбольный мяч. Когда глаза его попривыкли к свету, он увидел своего брата, Ли Турно, еще нескольких парней — даже Эрика Хеннити — и отца Моулда, веером разбегавшихся по траве.