Я останавливаюсь, чтобы восстановить дыхание и успокоить быстро бьющееся сердце. Руки дрожат, а ноги совсем не слушаются. Это моя последняя надежда. Если погибнет мой ребенок, то я умру вместе с ним.

Матео Рицца хмурит брови и нос, отчего на переносите появляется заметная складка. Его руки до побеления в костяшках впиваются в кожу кресла. Глаза наполнены злобой и ненавистью.

— Ты уже моя, не забывай об этом, — его стальной голос режет и дает воображаемую пощечину. — И только мне решать, что ты будешь делать с этим ребенком. Думаешь мне нужен чей-то выродок? Ты глубоко ошибаешься.

Я нарезаю овощи, зелень и наполняю ими деревянную миску. Заправляю все оливковым маслом и перемешиваю. Резкий звук неподалеку дает понять, что тосты приготовлены. Достаю горячие корочки хлеба и накладываю их на тарелку. Прохладный ветерок с распахнутого настежь окна просачивается в кухню и заполняет всю комнату. Воздух в Италии совершенно другой: он пахнет морским бризом, пряными травами и медом. Тянусь к голубому махровому пледу и накрываю им самого дорогого человека. Мой сын. Только он заставляет меня просыпаться по утром и продолжать жить. Я благодарна Богу за все, что случилось со мной, ведь в результате у меня появился он. Все, что будет дальше — неважно, ведь я знаю, что со всем справлюсь. Он смотрит на меня своими бездонными серыми глазками и что-то во мне екает, от чего я наклоняюсь и вдыхаю его запах. Он пахнет детством, счастьем и свободой.

Год назад Матео Рицца сжалился надо мной и выполнил мою единственную просьбу. Он сохранил моего ребенка. Все это время он не притрагивался ко мне, и терпеливо ждал, когда наступит день моих родов. За это я безмерно ему благодарна и обязана своей жизнью. Моя судьба навсегда переплетена с этим человеком. За все время мы лишь обменивались парочкой фраз, ведь в свой загородный дом он приезжал крайне редко. Оказывается мужчина, который покупает людей на аукционах, не так жесток и безжалостен.

Эмин — имя моего сына. Поразительно, но он так похож на своего отца. Смотря в глаза сына, я вижу Адама. Боль никуда не делась, я только научилась с ней жить. Ведь Адам жив.

3 месяца назад

Я поглаживаю заметно округлившийся живот и перелистываю каналы на телевизоре. Мое внимание привлекает прямая трансляция с одного громкого мероприятия в Москве — благотворительный вечер по сбору средств. Оператор снимает заведение, террасу и гостей. От увиденного левую сторону груди прознает болью, ведь на экране я вижу Адама. Все такой же красивый, статный, уверенный. Он держит за талию рыжую девушку, именно ее я видела в тот день в клубе Вождя. Они вместе позируют для камер. Девушка и в правду шикарная: длинные рыжие волосы, пухлые губы, дорогой макияж и золотое платье воблипку. В этот момент ножка сына вонзается мне в живот настолько сильно, что мне приходится приложить руку к месту удара.

— Да, сынок, это твой папа, — комментирую я, видимо, малыш чувствует насколько сильно я встревожена.

По моей щеке катиться слеза, но я резко ее смахиваю. Я счастлива, что он жив. Мне хочется плакать и смеяться. Мой Адам жив. На душе становится так тепло и тоска, преследующая меня все это время, наконец-то проходит. Он с другой. И он смотрит на нее так, как никогда не смотрел на меня. Он, кажется, любит ее. Она поистине заслуживает его. Она из его круга: дорогая и роскошная. Она ему идеально подходит. Я смирюсь с тем, что время рядом со мной ничего не значило для него. Я посвящу свою жизнь сыну.

Настоящее время

Я достаю из холодильника стеклянную баночку, наливаю лекарство в чайную ложку и даю Эмину. Наркотики в моем теле на момент беременности не прошли бесследно и ударили по здоровью малыша. Но благо, ничего страшного и смертельного. Лишь слабый иммунитет стал результатом приема запрещенных веществ. Я кладу Эмина в кроватку и иду собирать сумку в поездку. Матео едет в Москву на несколько недель и мы с сыном вместе с ним. С момента рождения Эмина прошел месяц, мое тело не совсем окрепло, но Матео это не волнует. Он слишком долго ждал и хочет получить свое.

По прилете в Москву на меня нахлынивают воспоминания прошлого. Хоть я и обещала себе двигаться дальше, но все равно чувствую его присутствие. Адам где-то рядом, в этом городе.

Я оставляю Эмина с няней и спускаюсь на обед с Матео. Итальянец ждет меня за столом, который для нас накрыли на террасе.

— Сегодня юбилей моего делового партнера, — Рицца делает паузу и поднимает свой взгляд на меня. — Ты пойдешь со мной в качестве моей спутницы.

— Я еще никогда не оставляла Эмина так надолго, — я смотрю на итальянца и откусываю спаржу. — Тем более у меня нет подходящего наряда.

— Выбери что-нибудь роскошное и через час тебе это привезут. Только не экономь, ты должна соответствовать моему статусу.

Я подправляю бретельку на платье и подхожу к зеркалу, и не узнаю свое отражение. Я еще никогда не выглядела настолько шикарно и дорого. Бежевый лёгкий макияж идеально подчеркивает мои карие глаза, и яркая помада делает акцент на губы. Мои длинные каштановые волосы, уложенные в голливудские волны, переливаются бликами на свету. Визажисты постарались на славу. Роскошное платье от Sherri Hill сидит на мне идеально. Изумрудная ткань платья расшита золотыми камнями и пайетками в виде многочисленных узоров. Разрез на середине бедра предает платью элегантность, а мне сексуальность. Черные туфли на узком каблуке окончательно завершают образ. Я еще раз смотрю на твое отражение и слышу, как мой малыш начинает плакать на руках у няни.

— Иди сюда, — я беру Эмина на руки и вдыхаю его запах. — Я оставлю тебя ненадолго, милый.

Эмин, словно понял суть сказанных слов, начинает хмурить маленький носик и хныкать. Я целую сына и поглаживаю его по головке. Знаю, что это действует на его успокаивающе. Я не доверяю сына никому, но у меня нет выбора. Даю пару указаний няне и спускаюсь на первый этаж. На самом деле, у меня нет никакого желания выбираться в свет. Подобные выходы заставляют меня вспоминать о моей прошлой жизни, возвращаться туда, где я была счастлива и любима. Но реальность бьет по лицу и указывает на цепи, которыми я уже как год прикована к другому мужчине.

Матео Рицца 45 лет, но выглядит он потрясающе. Если бы я не знала его настоящий возраст, то никогда не догадалась, что ему за сорок. Он одет в строгий черный костюм и белоснежную рубашку. Впрочем, это его постоянный образ. Смуглая кожа, идеально ровные белые зубы, брутальная щетина, суровый взгляд, итальянский акцент. При виде меня постоянная сталь в его глазах на мгновение сменяется на блеск, и я убеждаюсь, что выгляжу достойно.

— Переживаю на счёт декольте. Не слишком глубокое? Не хочу привлекать излишнее внимание, — останавливаюсь на последней ступеньке и дёргаю вверх вырез.

— Внимание тебя обеспечено. Даже без выреза, — на лице Матео безэмоциональная маска. Спустя столько времени, я так и не научилась читать его.

Мы входим в банкетный зал, масштабы которого поражают меня. В мраморном полу с золотым отливом отражается свет хрустальных люстр, от чего пол наполнен яркими бликами. Бирюзовые портьеры простираются от высокого потолка до пола, перекрывая панорамные окна. В зале находятся круглые столы на две персоны, которые укатаны белыми кружевными скатертями. Зал наполнен людьми: брутальные мужчины в смокингах со своими прекрасными спутницами. В воздухе веет роскошью, богатством и высокомерием. Смотря на всех этих людей я чувствую неловкость, но потом смотрю на подол своего платья и вспоминаю, что я ни чем не хуже присутствующих. Я выгляжу даже лучше некоторых особ. Проходя мимо прессы, мы останавливаемся для фото и Матео кладет свою руку мне на бедро, от чего ее хочется инстинктивно отбросить. Но вместо этого я кладу руки ему на грудь и улыбаюсь фотографам. Главное держать себя в руках, я не дам усомниться в себе. Наверное, мне хочется доказать Матео и прежде всего себе, что для меня подобное мероприятие не является жутким испытанием и, что я вполне способна жить подобной жизнью.