Слова приходили в голову сами собой. Видимо, крепко папа вложил их в память, читая дочке почти каждый вечер. Напрасно Маша боялась, что забыла стихотворение. От знакомых строк сердце забилось чаще. То вспоминалось детство, желтый мишка и папина серая футболка, в ворот которой Маша утыкалась носом, когда ее укачивали на руках. То представлялся Маяк, Андрей и обжигающее кольцо на пальце. Девочка почувствовала, как к глазам подбираются слезы, и, чтобы не расплакаться, начала читать стихотворение снова.

– Тише, ежики уснули, а я поймал твой голос, – прошептал Нотар. – Какая необычная колыбельная. Почему ты плачешь?

Маша чувствовала себя ужасно одиноко, освежив воспоминания о доме, о родителях и об Андрее. Девочка с горечью твердила про себя, что любимые люди принадлежат к разным мирам, сама она одинаково далека как от Андрея, так и от родных и друзей, и ее единственные друзья в этом мире – ветра. По крайней мере Аэрон и Нотар. Жуткого Чуню и пахнущего розами Дениса Маша отчего-то в этот момент в расчет не принимала.

– Нотар, милый, а почему Аэрон не прилетает, когда я дую в его свисток?

– У него есть более серьезные дела, в игры Сквозняков играть ему не по чину.

– Ты не понимаешь, я другой Сквозняк, я не играю. И мне иногда так нужна помощь.

– Я же тебе помогаю, а ты плачешь, глупая.

– Я благодарна тебе, но, пойми, я же совсем одна в этом мире.

– Ты не одна. Мы, ветра, твоя семья. Я знаю, ты еще не чувствуешь этого так же ясно, как мы, старшие братья, но взять хоть твою колыбельную… В ней так много родного для нас.

– Это же не я сочинила. Я просто услышала когда-то и сейчас случайно вспомнила. Просто красивые слова.

– Не просто и не случайно. Я разнесу твою колыбельную по всему миру ветров. А тебе в благодарность за нее позволь подарить кое-что на память, чтобы ты не чувствовала себя одинокой, – он оторвал со своей пилотки перышко, желтое, словно цыплячье. – Если тебе нужна будет помощь, а Аэрон не отзовется, подуй на перышко, я постараюсь прилететь.

Нотар снова сложил руки рупором, и эхо повторило Машиным голосом стихотворение еще раз и еще раз. Маша старательно ловила потоки ветра, хоть и знала, что не может упасть, и при этом прислушивалась к стихотворению Блока снова и снова, пока эхо повторяло его. Ей тоже начинало казаться, что папа выбрал его не случайно. Может быть, каким-то образом предчувствовал, что оно ей пригодится. Но зачем? Только, чтобы усыпить ежиков и напомнить о доме и о любимых? Может быть, в этих строках скрывалось еще что-то, какая-то подсказка или секрет? Маша размышляла всю дорогу над каждой строчкой. За это время две луны успели побледнеть, и над встревоженной сырой степью раскричались проснувшиеся птицы. В свете первых лучей Маша увидела берег моря, а возле него – огромную круглую гору, шесть ярусов арок, словно большой свадебный торт. Это и был нужный ей город. Еще он напомнил Маше развалины Колизея, только никто, кроме нее, в этом мире их не видел, видимо поэтому город и назвали просто Большой Торт. Здесь не было тонких башен с ветряками, лишь на самом верху торчало пять огромных мельниц.

– Спасибо за компанию! – весело попрощался с Машей Нотар и понес стаю перелетных ежей дальше по степи. Маша помахала ему рукой, неподвижно вися в воздухе. Дельтаплан жалобно поскрипывал и кренился, но как спуститься, девочка не знала.

– Сни-ми По-ко-ри-тель Воз-ду-ха! – кто-то раздельно прокричал снизу. Маша опустила взгляд и увидела смешной автомобиль, желтый и округлый, с откидным верхом. Он выглядел так, словно из начала прошлого века или из мультиков. Возле него кто-то стоял и махал рукой. И этот кто-то знал о Покорителе Воздуха. Раздумывая, враг это или друг, Маша потянула за шнурок, на котором висел медальон. Выбирать не приходилось – висеть в воздухе неподвижно никому не хочется. Держа талисман в руке, Маша медленно начала снижаться, точь-в-точь как снижалась Алина.

Внизу ее ждала бабушка в такой же пилотской шапочке, как у Алины, и в таком же кожаном комбинезоне, только поверх него был надет фартук с рюшечками и вышивкой в виде цыпленка. Бабушка подбежала к опустившейся Маше и помогла ей распутать руки от ремней.

– Здравствуй, Маша, я бабушка Алины. Ты можешь меня звать просто Бабуля, меня так все зовут. В детстве меня звали просто Уля, потом Мамуля, теперь Бабуля, я и привыкла. Покоритель Воздуха можешь надеть обратно, только горящим камнем вперед, а не то снова взлетишь. А теперь не будь неженкой, помоги мне положить Алинкин дельтаплан в автомобиль, да не придави Кексика.

С заднего сиденья выглянул пушистый белый пес с торчащими острыми ушками и приветливо тявкнул. Потом поставил лапки на дверцу и подпрыгнул. Маша испугалась, что он сейчас кувыркнется и свалится на землю, но песик взлетел, правда вверх тормашками. На обеих задних лапах у него было по отчаянно бьющемуся крылышку, и хвостик при этом крутился, как пропеллер.

– У него голова не заболит? – испугалась Маша.

– Обычная летающая ногокрылая собака, ни одна из них еще на головную боль не жаловалась! – ответила Бабуля, приподнимая край дельтаплана. – Помогай!

Вместе они погрузили дельтаплан на заднее сиденье, и Бабуля ловко пристегнула его ремни к ремням автомобиля.

– Садись, довезу до города, покормлю. Алинка по созеркалу велела о тебе позаботиться. Только маску надень, а то больно уж твое лицо в нашем городе всем знакомо.

– Как странно, у вас автомобиль, а мне сказали… Чем вы его заправляете?

– В последнее время в каждом городе построена фабрика порокуса, так что топлива хватает, не хватает металлов на изготовление собственно автомобиля. Но мне повезло! Возможно, расскажу больше, когда решу, что ты этого достойна. А теперь сиди молча и не отвлекай меня!

Маша надвинула на лицо маску кошки, тщательно заправила под шапочку русые волосы и села на переднее сиденье. Кексик, кувыркнувшись в воздухе, доверчиво плюхнулся ей на колени. Бабуля завела мотор, в воздух взлетело облачко порокуса, резко запахло пряностями, и автомобиль тронулся по широкой дороге, усыпанной обломками ракушек, к городу.

Чем ближе они подъезжали, тем более запущенным выглядел город. Изящные арки местами обвалились, огромные каменные плиты потрескались, на стенах рос густой и пушистый мох, сквозь крыши пробивались цветущие деревья. Город шумел, словно курятник, слышалась брань и гудки автомобилей, из некоторых арок тянулся дымок. Бабуля уверенно вела желтый автомобиль прямо на стену города. Свернув в одну из арок, она начала подниматься по широкой наклонной дороге, которая, огибая весь город, поднималась спиралью до самого верха. Люди молча отходили в сторону, ожидая, пока проедет автомобиль, и девочка во все глаза смотрела на крестьянок с темными загорелыми лицами, в цветастых оранжевых юбках, везущих вниз тележки, на каменщиков в желтых жилетах на голое тело, на рабочих в желто-оранжевых комбинезонах. За арками девочка заметила стену, которая шла непрерывно, а в ней виднелись двери с нарисованными мелом номерами и окошки-бойницы. Маша обратила внимание на то, что на каменных плитах виднелась старинная мозаика, полустертая от времени, но цвета еще можно было различить. На первом ярусе преобладал оранжевый цвет, на втором желтый.