– Вы знали об этом, шеф? Об этом написано в личном деле детектива Босха. Когда он поступал на службу в полицию, то должен был сообщить, являлся ли когда-либо жертвой преступления. Он написал, что потерял мать.

– Нет, я этого не знал, – наконец сказал Ирвинг.

– Мне кажется, что термин «праздношатание» в пятидесятые годы служил эвфемизмом для слова «проституция». Тогда в Лос-Анджелесе старались не замечать проблем с преступностью – вроде расцветшей пышным цветом проституции на Голливудском бульваре. Я права?

– Я этого не припоминаю.

Попросив разрешения подойти к свидетелю, Чандлер передала ему тонкую пачку бумаг и дала целую минуту на то, чтобы с ними ознакомиться. Читая, Ирвинг хмурил брови; глаз его Босх не видел, хотя было заметно, как свидетель стиснул зубы.

– Что это, шеф Ирвинг? – спросила Чандлер.

– Это то, что мы называем проверочным отчетом о расследовании дела об убийстве. Он датирован 3 ноября 1962 года.

– Что такое проверочный отчет?

– Каждое нераскрытое дело ежегодно проверяется – до тех пор, пока мы не устанавливаем, что прогноз его успешного раскрытия безнадежный.

– Как зовут жертву и каковы обстоятельства ее смерти?

– Марджори Филлипс Лоуи. 31 октября 1961 года она была изнасилована и задушена. Ее тело было найдено в переулке за Голливудским бульваром, между Вистой и Говером.

– И каково заключение следствия, шеф Ирвинг?

– Там говорится, что в настоящий момент, то есть через год после совершения преступления, какие-либо работоспособные версии отсутствуют, и прогноз раскрытия дела безнадежный.

– Спасибо. Теперь еще одно – имеется ли там графа, в которой указываются ближайшие родственники?

– Да, в качестве ближайшего родственника там указан Иероним Босх. Далее в скобках написано «Гарри». Галочкой помечена графа «сын».

Давая присяжным время на то, чтобы эта информация отложилась у них в памяти, Чандлер сделала какую-то пометку. Было так тихо, что Босх мог слышать, как ее ручка царапает бумагу.

– А теперь, – сказала она, – скажите, шеф Ирвинг: зная о том, что произошло с матерью детектива Босха, вы провели бы более тщательное расследование инцидента со стрельбой?

– Я не могу ничего сказать, – после долгого молчания ответил тот.

– Он застрелил человека, подозреваемого в совершении практически такого же преступления, как то, жертвой которого стала его мать, – преступления, оставшегося нераскрытым. И вы говорите, что это не может иметь отношения к вашему расследованию?

– Я, да… Теперь я не знаю.

Босху хотелось пригнуть голову еще ниже – до самого стола. Он заметил, что даже Белк прервал свои записи и просто следит за допросом свидетеля. Босх попытался преодолеть свой гнев и сосредоточиться на мысли о том, как Чандлер добыла эту информацию. Личное дело она, вероятно, получила по запросу. Однако деталей преступления и данных о его матери там быть не могло. Скорее всего она получила проверочный отчет из архива на основании Закона о свободе информации.[10]

Он понял, что пропустил несколько заданных Ирвингу вопросов, и снова принялся смотреть и слушать. Жаль, что у него нет такого адвоката, как Мани Чандлер.

– Побывали ли на месте происшествия вы лично или кто-либо из детективов ОВР?

– Нет, нас там не было.

– Значит, ваша информация о том, что произошло, исходит только от группы по применению оружия, которая, в свою очередь, получила ее от стрелявшего, то есть от детектива Босха?

– В основном да.

– Лично вы незнакомы с собранными там доказательственными материалами – париком под подушкой, косметикой под раковиной в ванной?

– Верно. Меня там не было.

– И вы верите, что все было именно так, как я сейчас изложила?

– Да, верю.

– Почему?

– Потому что все это изложено в рапортах – рапортах, написанных несколькими нашими сотрудниками.

– Но ведь все они основываются на информации, исходящей от детектива Босха, не так ли?

– В определенной степени. Следователи там буквально толпились, и Босх не говорил им, что писать.

– А до того как они, по вашим словам, начали там толпиться, сколько времени Босх пробыл там один?

– Я не знаю.

– Есть ли подобная информация в каком-либо известном вам отчете?

– Точно не могу сказать.

– Правда ли, что вы хотели уволить Босха и передать материалы об этом инциденте окружному прокурору на предмет возбуждения уголовного дела?

– Нет, неправда. В окружной прокуратуре изучали этот вопрос и посчитали, что все в порядке. Это обычная практика. Они тоже считают, что все укладывается в рамки общих установок.

«Ну что ж, одно очко в мою пользу, – подумал Босх. – Это ее первая ошибка с Ирвингом».

– А что случилось с женщиной, которая сообщила Босху эту информацию? Ее звали Маккуин. Кажется, она была проституткой.

– Она умерла год спустя. От гепатита.

– В момент ее смерти проводилось ли какое-либо расследование по поводу применения оружия детективом Босхом?

– Мне об этом неизвестно, тем более что в тот момент я не курировал ОВР.

– А как насчет тех двух детективов ОВР, которые расследовали инцидент? По-моему, их звали Льюис и Кларк. Разве они не продолжали расследование после того, как официально было признано, что данный случай укладывается в рамки общих установок?

Ирвинг ответил не сразу. Вероятно, он боялся еще какой-нибудь ловушки.

– Если они и проводили такое расследование, это делалось без моего ведома или одобрения.

– А где сейчас эти детективы?

– Их также нет в живых. Оба погибли при исполнении служебных обязанностей года два назад.

– В качестве руководителя ОВР практиковали ли вы проведение негласных расследований в отношении проблемных сотрудников, чье увольнение вы наметили? Не входил ли в число таких сотрудников детектив Босх?

– На оба вопроса я отвечу – нет. Безусловно, нет.

– А что случилось с детективом Босхом за нарушение правил применения оружия против безоружного Нормана Черча?

– Он был отстранен от службы на один срок, а затем переведен в голливудское отделение.

– Говоря более простым языком, он был отстранен от службы на месяц и переведен из элитного подразделения по ограблениям и убийствам в голливудское отделение, я правильно говорю?