отличные от условий развития материковых государств, обусловили возникновение двух чрезвычайно важных феноменов, имеющих универсальное историческое значение, а именно: во-первых, это рост демократической конституции, благодаря которой происходят жесткое соперничество и гигантская борьба между деспотичным султанизмом Востока и гражданской свободой Запада (согласно Теодору Моммзену, именно это и является истинным содержанием нашей всемирной истории); и, во-вторых, развитие капиталистического рабства, которое в итоге должно было уничтожить все эти государства.

Давайте сначала рассмотрим внутренние или социально-психологические причины наличия такого контраста между материковыми и морскими государствами.

Государства поддерживаются тем же самым принципом, из которого они возникают. Завоевание земли и населения — причина и сущность (ratio essendi) материкового государства; и путем повторного завоевания земель и населения оно должно расти, пока его естественный рост не будет остановлен горными хребтами, пустыней или океаном, или его социологические границы не будут определены контактом с другими государствами его собственного типа, которые он не может покорить и подчинить. Морское государство, с другой стороны, возникло из пиратства и торговли; и с помощью этих двух средств оно также должно стремиться расширить свою власть и свое влияние.

Для этой цели никакая обширная территория не должна быть абсолютно подвержена его влиянию. Морскому государству нет необходимости доводить свое развитие за пределы первых пяти этапов. Морские государства, редко и только когда принуждаются, выходят за рамки пятой стадии развития и достигают полного внутринационального объединения и слияния. Обычно вполне достаточно, чтобы другие морские кочевники и торговцы держались подальше, если монополия на грабежи и торговлю обеспечена и если «подданные» сохраняют спокойствие при помощи фортов и гарнизонов. Важные места производства, конечно, фактически «доминируют»; и это особенно относится к шахтам, к нескольким плодородным зерновым поясам, к лесам с хорошим лесом, к соляным работам и к важным рыбным промыслам.

Господство здесь, следовательно, означает постоянное управление, принуждающее подданных работать на правящий класс. Только позднее в развитии появляется вкус к «землям и рабам» и большим владениям для правящего класса за пределами узких и первоначальных границ государства. Это происходит, когда морское государство путем объединения покоренных территорий становится соединением материковой и морской формы. Но даже в данном случае, в отличие от материковых государств, здесь крупные земельные участки являются всего лишь источником сдачи в аренду и почти во всех своих случаях рассматриваются и администрируются как заочное имущество. Это мы находим и в Карфагене, и в поздней Римской империи.

Интересы правящего класса, который как в морском государстве, так и в любом другом государстве управляет в соответствии со своими собственными преимуществами, отличаются от интересов в материковом государстве. В последнем феодальный территориальный магнат могуществен благодаря наличию собственности на землю и ее плоды; и наоборот, патриций морского города могуществен только благодаря своему собственному богатству. Территориальный магнат может доминировать в своем «государстве» только по количеству вооруженных им людей, и для того, чтобы иметь как можно больше их количество, он должен максимально увеличить свою территорию. Патриций, с другой стороны, может контролировать свое «государство» только при помощи движимого богатства, при помощи которого он может нанимать сильную армию наемников или подкупать слабые души своих противников; такое148 богатство быстрее завоевывается при помощи пиратства и торговли, чем сухопутными войнами и владением крупными землями на отдаленных территориях.

Кроме того, чтобы основательно использовать земельную собственность, он должен был бы покинуть свой город, чтобы поселиться на земле вдали от него и стать обыкновенным помещиком; потому что в период, когда деньги еще не стали общепринятыми, когда выгодное разделение труда между городом и деревней еще не произошло, эксплуатация больших поместий может осуществляться только путем фактического потребления их продуктов, а заочное владение собственностью как источником дохода невообразимо.

Однако мы до сих пор еще не достигли этого этапа развития. Мы всё еще исследуем примитивные условия. Ни один патриций какого-либо города-государства не подумает в это время покинуть свой оживленный богатый городской дом, чтобы похоронить себя среди варваров и, таким образом, одним движением отрезать себя в своем государстве от любой политической роли. Все его экономические, социальные и политические интересы единодушно побуждают его участвовать в рисковых морских предприятиях. Не земельная собственность, а движимый капитал — движущая сила его жизни.

В этом есть движущие причины для деятельности правящего класса в морских городах; и даже в тех случаях, когда географические условия позволяли расширяться за пределы прилегающих внутренних районов этих городов, они прикладывали массу усилий на морскую мощь, а не на территориальный рост. Даже в случае с Карфагеном его колоссальная территория имела для него гораздо меньшее значение, чем его морские интересы. Прежде всего, они покорили Сицилию и Корсику в большей степени для того, чтобы предотвратить конкуренцию со стороны греческих и этрусских торговцев, чем ради собственного владения этими островами; это расширило его территории к ливийцам, в значительной степени для того, чтобы обеспечить безопасность его других домашних владений; и наконец, когда они покорили Испанию, то главной причиной этого была необходимость владеть копями.

История Ганзы показывает нам много точек соприкосновения с вышеизложенным. Более того, большинство этих морских городов не были способны подчинить себе большой сухопутный район. Даже если у них имелась воля к победе, то находились внешние причины, географические условия, которые им мешали. На всем протяжении Средиземного моря, за исключением нескольких мест, прибрежная равнина была чрезвычайно узкая, небольшая полоса, отгороженная высокими горными хребтами. Это была одна из причин, которая помешала большинству морских государств, сгруппированных вокруг какой-то торговой гавани, вырасти до размеров, которые мы, естественно, должны были бы считать вероятными; в то время как в открытой местности, управляемой скотоводами, и даже очень рано, появились огромные царства. Вторая причина незначительного размера этих государств заключается в том, что внутренние районы, будь то холмистая местность или немногочисленные равнины Средиземноморья, уже были оккупированы воинственными племенами. Эти племена, будь то охотники, или воинственные скотоводы, или даже примитивные феодальные государства того же господствующего народа, что и морские кочевники, вряд ли были бы покорены без серьезной борьбы. Таким образом, внутренние районы Греции были спасены от вторжений морских государств.

По этим причинам морское государство, даже когда оно наиболее развито, всегда остается централизованным, можно сказать, сосредоточенным на своей торговой гавани; в то время как материковое государство, сильно децентрализованное с самого начала, долгое время продолжает развиваться, поскольку оно еще более расширяет свою выраженную децентрализацию. Чуть позже мы увидим, какое на это оказывает влияние принятие таких форм правления и экономических достижений, которые были впервые усовершенствованы в «городе-государстве» и которые, таким образом, получили власть для противодействия центробежным