больший доход от своих владений и становятся все более и более жадными до новых земель. Мелкий свободный хозяин в своей стране, перегруженный налогами и пошлинами и военной службой в войнах, ведущихся в интересах того великого купеческого класса, впадает в долги, становится долговым рабом или мигрирует в город в качестве нищего. Но даже в этом случае у него нет никакой надежды, поскольку переселение крестьян нанесло ущерб ремесленникам и мелким торговцам, потому что крестьяне обладали привычкой закупать товары в городе, в то время как огромные поместья, постоянно разрастаясь с удалением крестьянства, снабжали свои собственные потребности своими же собственными продуктами рабского труда.

Данное зло атакует и другие части политического организма. Все остальные профессии постепенно узурпируют хозяева, эксплуатирующие рабский труд, который дешевле свободного труда. Средний класс, таким образом, разваливается; и возникает нищая, ни на что не годная толпа, чернь, подлинный «голодранский пролетариат», который в силу демократической конституции, достигнутой за это время, является сувереном общества благосостояния.

Прямой курс, как политический, так и военный, всего лишь вопрос времени. Это может произойти без иностранного вторжения; что, однако, обычно наступает, когда по причине физического упадка, вызванного огромной депопуляцией, расходом людей в буквальном смысле этого слова, достигается эта конечная стадия упадка. Это конец всех таких государств. Но, в рамках данного трактата, мы более не можем растягивать эту тему.

Только один город-государство смог сохранить себя на протяжении веков, потому что он был окончательным завоевателем всех остальных государств и потому что был способен противодействовать потреблению населения единственным возможным результативным способом: обширными рекреациями населения своего среднего класса, как в городах, так и в сельских районах, а также обширными колонизациями крестьян на землях, отнятых у побежденных государств.

Римская империя была таким государством. Но даже такой гигантский организм в конце концов уступил перед потреблением населения, вызванным массовым рабовладением и капиталистической эксплуатацией рабского труда. Однако за этот промежуток времени Рим создал первую Империю, т.е. первое насильно централизованное государство огромного масштаба, и преодолел и объединил все материковые государства Средиземноморского побережья и соседних с ним стран и тем самым навсегда установил перед всем миром модель такого организованного и централизованного владычества.

В дополнение к этому Рим развил свою организацию городов и систему денежного хозяйства до такой степени, что они никогда не были полностью разрушены, даже в суматохе варварского переселения. Вследствие этого уже примитивные феодальные материковые государства, оккупировавшие территорию бывшей Римской империи, прямо или косвенно получали те новые импульсы, которые должны были вывести их за пределы обыкновенного примитивного феодального государства.

Глава 5. Развитие Феодального Государства

Часть А. Происхождение и обоснование земельной собственности

Мы снова вернемся к сказанному выше, к тому моменту, где первобытно-феодальное государство дало начало городскому государству как своему отростку, чтобы проследить за дальнейшим ростом основной ветви. Поскольку судьба города-государства была определена агломерацией150, той формой богатства151, в зависимости от которого государство держалось на своей орбите, то судьба материкового государства была обусловлена агломерацией такого богатства, которое, в свою очередь, контролирует его орбиту, в данном случае — это право владения земельной собственностью.

Ранее мы проследили экономическую дифференциацию в случае племен пастухов и показали, что уже здесь «закон агломерации» возле существующих центров богатств начинает доказывать свою эффективность, как только в игру вступают политические средства, будь они в форме войны за добычу или же в форме рабства. Мы видели, что племя различало дворян и простых вольных людей, ниже которых находились рабы, лишенные каких-либо политических прав и подчиняющиеся как низший класс. Такая дифференциация богатства когда устанавливается в примитивном государстве, то очень резко обостряет контраст социального ранга. Данный факт становится еще более выраженным посредством урегулирования, в результате чего создается частная собственность на землю. Несомненно, существовали даже в то время, когда возникло первобытно-феодальное государство, существенные различия в количестве земель, которыми обладали отдельные лица, особенно если в племени скотоводов было четко отмечено разделение между княжескими владельцами больших стад и множества рабов и бедными простыми людьми. Эти князья занимают больше земли, что делает меньше владения свободных людей.

Во-первых, это происходит довольно безобидно и без следа какого-либо осознания того факта, что расширенное владение землей станет средством значительного увеличения социальной власти и богатства. В этом нет никаких сомнений, так как на этом этапе простые свободные люди были бы достаточно сильны, чтобы предотвратить формирование расширенных земельных владений, если бы они знали, что это в итоге принесет им вред. Но никто не мог предвидеть такую возможность. Земли в том состоянии, в котором мы их наблюдаем, не имеют значения. По этой причине объектом и добычей состязания было не владение землями, а землей с ее крестьянами, причем последние, крепостные, были связаны с землей (qleboe adscripti из нашего последнего закона) в качестве рабочего материала и «рабочего мотора», в сочетании которых и из сочетания которых с землей растет объект политических средств, а именно — земельная рента.

В то время каждый волен взять столько необработанной земли, сколько ему нужно, сколько он захочет или сможет возделывать. Маловероятно, что кто-то захочет отмерять себе еще другие, дополнительные части очевидно безграничного запаса, как и то, что кто-то захочет распределять запасы атмосферного воздуха.

Князья знатных кланов, вероятно, с самого начала благодаря использованию племен скотоводов получают большее количество «земель и крестьян», чем обычные свободные люди. Это их право как князей, потому что они являются патриархами, военными лордами и капитанами, которые поддерживают свои воинственные свиты полусвободных людей, слуг, клиентов или беженцев. Это, вероятно, составляет значительную разницу в количествах первобытной земельной собственности. Но это еще не всё. Князьям еще нужна большая площадь «земли без крестьян», чем обычным свободным людям, потому что они приносят с собой своих слуг и рабов. Однако они (слуги) не имеют правового статуса и не способны, согласно универсальным концепциям народного права, приобрести право собственности на землю. Но, поскольку они должны иметь землю, чтобы жить, их хозяин берет землю для них, чтобы поселить их там. В результате чем богаче князь племени кочевников, тем могущественнее становится территориальный магнат.

Но это означает, что богатство, а вместе с ним и социальный ранг, закрепляются прочнее и долговечнее, чем на стадии пастушьей собственности. Ибо самые большие стада могут быть потеряны, но земельная собственность не истребима; а люди, обязанные трудиться, приносящие ренту, воспроизводят свой род даже после самой страшной резни, даже если они не могут быть полностью восполнены охотой на рабов.

Возле этого фиксированного центра