Должна признать, маленькие комбезики и правда ужасно милые.

Мы просидели до десяти с лишним, пока мама, которая спит на веранде, уступив папе и Лизе свою комнату, не выгнала нас всех.

Я все еще не легла, поскольку у меня теперь богатый запас батареек. Приятно порой проявить расточительность. Знаю, и это закончится, и горы продуктов, привезенные папой, не навечно.

Но сегодня я способна верить в лучшее.

31 июля

Папа говорит, что, сколько бы дров мы ни планировали заготовить, нам понадобится в разы больше, поэтому самое важное, что он может сделать здесь, – помочь рубить. Еще он сказал, что нельзя складировать их снаружи, даже впритык к дому:

– К октябрю растащат. Все нужно беречь.

Мама поразмыслила об этом и решила, что лучшее место для складирования дров – столовая, поскольку мы теперь никогда в ней не едим (не то чтобы мы часто ели там и раньше).

В общем, сегодня после завтрака, доставшегося всем, мы перетащили всю мебель из столовой в гостиную. Бьющееся надо было перенести в первую очередь, и это оказалось нелегко – в норме мы завернули бы все в газеты, но теперь газет нет. Однако ничего не разбилось. Потом настала очередь мебели: сервант, буфет, стол и стулья. Даже Лиза выносила стулья, хотя папа следил за ней так, словно она сама – бьющийся предмет.

– Теперь у нас гостиная как комиссионка с подержанной мебелью, – заметил Джонни.

– Как антикварная лавка, – поправила его мама.

Как бы то ни было, отныне гостиная мало пригодна для жизни, но мы все равно проводили там не очень много времени.

Управившись с мебелью, папа и Мэтт отправились пилить и рубить дрова.

А мы с Джонни перетаскивали все уже заготовленные поленья в столовую. Мама постелила на пол простыни, чтобы не испортить его совсем. Когда мы все перенесли, Джонни ушел помогать папе и Мэтту, а я – в лес собирать хворост. Мне кажется, я забрела на землю миссис Несбитт, но думаю, она не станет возражать, если я соберу у нее чуть-чуть хвороста. Ей бы в самом деле надо переехать к нам. Не понимаю, как ей иначе пережить зиму.

Я уже так привыкла пропускать бранч, что даже не заметила, как сделала это снова, и это довольно любопытно. Впервые за долгое время нам не надо переживать насчет еды, а я забыла поесть.

Ужин разочаровал – всего лишь тунец и зеленая фасоль. Я-то надеялась на пирушку!

Мама с Лизой, увидев мою реакцию, захихикали.

– Во вторник будет настоящий праздничный ужин, – сказала мама. – Просто подожди.

Настоящий праздничный ужин! Жалко, мы уже разобрали столовую.

Но пусть еда была так себе, сам ужин все равно был прекрасным. Здорово, что Джонни опять с нами, и он наконец смог рассказать про лагерь. Многие ребята не приехали, а это означало больше продуктов для тех, кто объявился, правда, меньше игроков на поле. На ферме приходилось вкалывать, поначалу было особенно тяжело, и потом, когда небо уже было серым некоторое время, животные начали ощущать разницу, курицы несли меньше яиц, и молока стало меньше.

Никому не хотелось продолжать тему, поэтому мы быстро переключились на другое. Папа рассказывал анекдоты, и было смешно наблюдать, как мама и Лиза одинаково закатывают глаза.

Но лучшее за сегодняшний день – то, что Хортон, кажется, наконец простил Джонни его долгое отсутствие. С самого возвращения хозяина кот полностью игнорировал его. Он сидел на коленях у Мэтта, у меня, у мамы, даже однажды у папы. А к Лизе всячески приставал, потому что она не желала иметь с ним дела.

Мы все смеялись над этим, кроме, может, Лизы, и, может, Джонни, и, может, меня, поскольку я помнила свою истерику при мысли о том, как придется рассказывать Джонни, что его бесценный кот пропал навечно.

Сегодня вечером мы все сидели на веранде, при свете нашей чудесной лампы: мама вязала, Лиза наблюдала, а папа, Мэтт, Джонни и я играли в «Монополию», и Хортон не смог устоять перед искушением разбросать фишки. Утвердив за собой пол в качестве личной территории и милостиво дозволив нам временно использовать его, он всех обошел, а потом завалился рядом с Джонни и потребовал чесать за ушком.

Что Джонни и сделал. Хортон заурчал, как котенок, и на минуту в мире снова все стало правильно и хорошо.

1 августа

Оказалось, что под мамино определение праздничного ужина подпадает компания из всех нас, папы и Лизы, миссис Несбитт и Питера. Мне кажется, немного странно приглашать Питера, но, с другой стороны, Лиза у нас в гостях – это не менее странно, так что почему бы и нет.

Мама попросила меня скататься на велике до миссис Несбитт и оповестить ее, а потом доехать до кабинета Питера и пригласить его тоже. Джонни рубил ветки со спиленных папой и Мэттом деревьев, так что, кроме меня, было некому.

Миссис Несбитт дуется на папу с момента развода, но, когда я позвала ее, она прямо засияла от предвкушения.

– Что-то я почти перестала ходить по гостям, – призналась она, и это прозвучало так смешно, что мы обе хохотали до слез.

Я покатила в город, вдыхая влажный пыльный воздух, и приехала сначала к кабинету Питера, где обнаружила знак, мол, кабинет закрыт, а найти Питера теперь можно в больнице.

Неудивительно, что Питер закрыл кабинет, но это лишний раз напомнило мне, как все изменилось. Последние пару дней жизнь хороша, и я начала забывать о происходящем. Даже серость, к которой, казалось, привыкнуть невозможно, теперь просто часть повседневной жизни.

Все по-другому, когда знаешь, когда у тебя следующий прием пищи.

Я поехала в больницу, где обнаружила невероятную толпу народа. Меня остановили в вестибюле и спросили, к кому я. Сказала, что к Питеру по личному вопросу.

В больнице электричество по-прежнему есть – странно было видеть полностью освещенное здание. Словно волшебная страна, ну или как минимум парк аттракционов. «Больниция!» Тут мне вспомнился недавний сон про парк развлечений.

Конечно, и в больнице тоже было по-другому. Закрыты лавка с подарками и кафе. Но даже и так, без всяких излишеств, место казалось волшебным.

Охранник (как я заметила, вооруженный) наконец нашел Питера в списке и велел мне подняться на третий этаж, в восточное крыло.

– Лифты только для больных, пожилых и инвалидов, – сказал он.

Я поняла намек и пошла по лестнице.

Питер выглядел вымотанным, но в целом нормально. Я сообщила, что к нам приехали папа с Лизой, и что Джонни благополучно вернулся из лагеря, и что завтра будет праздничный ужин и мама приглашает его прийти.

Если Питеру все это и показалось странным, виду он не подал. Улыбнулся почти так же широко, как миссис Несбитт, и сказал, что будет счастлив присоединиться:

– Я уже неделю отсюда не выходил. Один выходной вечер мне положен.