– Да, конечно.

Генри уходил медленно и все время оглядывался, а Эва никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Наконец Джастин потерял терпение: он отобрал у Эвы ключ и все сделал сам.

– Кто это был? – вдруг резко спросил Джастин, когда они вошли в квартиру.

От его равнодушия не осталось и следа, он негодовал, пылал праведным гневом и все такое, словно Эва совершила непростительный проступок. Кажется, Джастин так вжился в свою роль, что это переходит все границы!

– Мой друг. Его зовут Генри Блэр.

– Генри Блэр? – переспросил он.

– Ну да. Генри Блэр, обычное имя.

– Я имел в виду вовсе не это! Это и есть тот самый хмырь? Так я был прав?!

– Простите? – До Эвы не сразу дошло, что Джастин вернулся к давнему разговору. – Что значит «тот самый хмырь?»

– Тот самый, который в перспективе может лишить меня моей секретарши!

– Ого… – пробормотала Эва. – Я и не подозревала о наличии подобного темперамента. Мистер Маккой, боюсь, что сейчас я не могу по достоинству оценить ваш талант, а больше притворяться не для кого…

– Эва!

– Если вам так интересно, что я могу сказать, что пока раздумываю, стоит ли мне переводить Генри в категорию «хмырей» или еще немного обождать.

Джастин шагнул к ней, взял за плечи и развернул лицом к себе.

– Нет, определенно нет, – пробормотал он, завороженно погружаясь в топазовую глубину ее глаз. – Вы с ним просто друзья. Возможно, иногда вы предаетесь милым развлечениям вроде игры в триктрак или какое-нибудь лото…

– Считаете, что все знаете?

– Я не прав?

– Это вы сами себя так успокаиваете. Между прочим, Генри делал мне предложение. Два раза! – выпалила она. Наверное, для того чтобы сбить с него излишнюю спесь. Он был самонадеян до тошноты!

Но Джастин не отреагировал на эту новость. Тогда Эва решительно высвободилась из его рук и отошла в сторону. Джастин сначала насупился, а потом в задумчивости прошелся по комнате из конца в конец. Эва настороженно следила за его передвижениями.

– Как ты хочешь провести Рождество?

– Это значит, что на Рождество я освобождаюсь от своей роли в вашей постановке? – осторожно поинтересовалась Эва.

– Конечно нет! Я просто решил поинтересоваться, есть ли у тебя по этому поводу предложения.

– Вы главный режиссер, вам и карты в руки, – пробурчала она. Надежда провести Рождество по своему усмотрению оказалась всего лишь неясным призраком, исчезнувшим так же быстро, как и появился.

– В таком случае я предлагаю поехать на рождественский бал. Пойдет?

– Да, конечно, – отозвалась Эва без энтузиазма.

– Завтра в девять! – приказал Джастин и был таков.

По мере того как стрелки часов приближались к девяти, обещанный бал казался Эве все более ужасной затеей, а когда Джастин приехал за ней – неотразимый, мужественный, красивый – Эва впала в депрессию.

А уже на полпути на Эву «накатило»: встречи с Брендой и Генри, закончившиеся плачевно; этот дурацкий рождественский бал, на который она согласилась поехать… Рождественский бал, на котором обязательно будет присутствовать Оливия Данинг, следящая за Джастином с видом умирающего от любви лебедя, а за Эвой – с видом разозленной рыси. Бал, на котором она не увидит ни одного знакомого лица. Бал, во время которого ей придется изо всех сил изображать чувства… Да, незавидная роль уготована ей в это Рождество!

– Мистер Маккой, подождите!

– В чем дело, Эва?

– Вы все отлично устроили, мистер Маккой, и спасибо вам огромное, но… но я не хочу ехать на этот бал. Простите, пожалуйста.

– Хочешь провести Рождество со своими родными? – после паузы спросил он.

Эва очень этого хотела, но, к сожалению, это было невозможно: в это Рождество вся семья собралась в доме старшей сестры Эвы – Анны Марии в Бостоне. Кроме того, даже если бы Эва и решилась прилеть туда, она переполошила бы своим внезапным появлением всю семью, ведь Эва успела всех убедить, что ей очень нужно остаться дома.

– Нет, – коротко ответила Эва. – Отвезите меня, пожалуйста, домой.

– Хорошо.

Представив, что теперь ей предстоит одинокий сочельник, Эва совсем загрустила. Вот угораздило ее согласиться на участие в афере Джастина Маккоя!

И вдруг Эву как громом поразило: она внезапно поняла, почему дала это проклятое согласие. Да она влюбилась в своего босса! Влюбилась! Она все же попалась, хотя всегда гордилась своим нейтралитетом. А ее согласие – это самая большая глупость, которую она когда-либо делала в этой жизни! Если бы не эта игра, она еще бог знает сколько времени жила в счастливом неведенье, работала бы себе и горя не знала.

Не отдавая себе отчета в собственных чувствах, она делала все, чтобы стать нужной и незаменимой для Джастина Маккоя, она старалась научиться делать все, чтобы стать для него единственной, берегла его покой, защищала от нападок, блюла его интересы – и вот итог. С самого начала, как только Эва увидела Джастина Маккоя, сопротивление было самой бессмысленной затеей за всю историю человечества. Существовал только один-единственный способ все это предотвратить: сразу пристрелить ее на пороге офиса компании!

Эва мрачно посмотрела в боковое стекло на убегающую назад заснеженную обочину. И что теперь? Осталась всего пара дней, игра закончится, и все вернется на круги своя… А что делать ей, как ей жить и работать потом с Джастином Маккоем после этого «страшного» открытия? Говоря боссу о том, что совсем не умеет играть, Эва выложила чистую правду. Так что вряд ли она сумеет скрыть от него истину, а это само по себе – самая настоящая катастрофа.

– Эва, все хорошо?

– Все отлично, – автоматически ответила она и рассеянно подумала, что пора бы им уже приехать.

Эва внимательнее пригляделась к дороге и с удивлением констатировала, что она хоть ей и знакома, но ведет вовсе не к ее дому, а…

– Вот мы и приехали, – спокойно сказал Джастин, сворачивая в подземный гараж.

Через минуту машина остановилась, Джастин выключил зажигание, но оба продолжали сидеть, смотря перед собой.

– Зачем мы сюда приехали? – поинтересовалась Эва у лобового стекла, в котором виднелось смутное отражение Джастина Маккоя.

– Я не могу оставить тебя в сочельник одну, поэтому… в целях спасения от одиночества предлагаю свою компанию. Если эта затея тебе не по душе, я отвезу тебя домой.

Интересно, под спасением от одиночества подразумевается и его спасение тоже? Ведь продолжением игры это быть не может, потому что Джастину просто незачем притворяться, когда они наедине…

– Решайся, Эва, – произнес он, и в его голосе промелькнули насмешливые нотки.