Игнат честно старался, но так и не смог возненавидеть эту светловолосую девушку с испуганным взглядом, которая пришла на смену им с братом. Ведомый изначально лишь сочувствием, он подружился с ней и познакомил с местными порядками. Затем обстоятельства сложились таким образом, что следующие несколько лет они были единственными подростками в поместье, и это не могло пройти бесследно.

Во сне они вновь стояли перед каменной статуей Кассандры, их ладони, поднятые, словно для клятвы, почти соприкасались. От такой близости у Игната сердце выпрыгивало из груди, он чувствовал на лице такое же частое, как у него, тёплое дыхание Ирины. Но прикосновения в клане Милославских были под строгим запретом. Только глава клана мог прикасаться к другим членам семьи, из этого даже сделали целый обряд на совершеннолетие.

Игнат настолько сосредоточился на ритме своего сердца, что не заметил, как изменилась обстановка. Теперь он сидел в полумраке на заднем сиденье автомобиля, а впереди ссорились родители. Глазами Игоря он видел их активную жестикуляцию, рыдания матери и то, как она вцепилась в рукав пиджака отца. Неожиданно Хенрик резко высвободил руку и с размаху дал ей пощёчину. Игнат отстегнул ремень безопасности и бросился впёред, но отец что-то выкрикнул и резко вывернул руль…

Любой светлый сон в итоге оборачивается кошмаром, хотя в реальности всё случилось наоборот. И этот цикл непрерывен. Во сне Игнат вновь почувствовал аромат духов с имбирём и мысленно вернулся в храм Кассандры.

* * *

Смесь из крови и конденсата времени добралась по трубкам до «Глаза» – поверхность серебряного зеркала вздрогнула и потемнела, но изображение так и не появилось.

– Что это значит? – спросил единственный на этот день клиент – невысокий, болезненно худой мужчина с редкими волосами на узком черепе. Его тонкие пальцы покрывали магические татуировки, одна из которых была совсем свежей.

– У того, кому принадлежит эта кровь, нет будущего, – спокойно ответил Игнат, запуская процесс очистки «Глаза». – Этот человек либо мёртв, либо скоро умрёт. Предполагаю, что кровь принадлежит вам, Виктор.

Мужчина улыбнулся.

– Прошу меня извинить, я должен был проверить, что вы не шарлатан. Мне кажется, я имел на это право, учитывая плату.

– Безусловно, – кивнул Игнат.

– Кровь действительно принадлежала мне… и да, я неизлечимо болен. Многочисленные обряды, в которых я из-за специфики своей деятельности принимал участие, сильно подорвали моё здоровье.

– Очень жаль.

– Не стоит жалеть о такой ничтожной жизни, – отмахнулся Виктор. – Несмотря на то, что я был лучшим и делал потрясающие вещи… Теперь я понимаю, что не сделал ничего хорошего для других, приносил лишь страдания. Кто сейчас вспомнит меня добрым словом?

Мыслями Игнат сейчас находился с родителями в машине где-то на дороге до поместья Милославских, но сумел найти правильные слова:

– Ваша дочь.

– Она необъективна, слишком мала и слишком меня любит, чтобы осудить мои поступки, – покачал головой Виктор и отвернулся, чтобы скрыть заблестевшие глаза. – Однажды она узнает про всё, а меня уже не будет рядом, чтобы попросить прощения… Моя малышка останется совсем одна. Я не увижу, как она окончит школу, как получит диплом, как будет нянчить своих детей…

Виктор повернулся к Игнату, теперь не скрывая слёз, прочертивших дорожки на его сером лице. Именно так выглядело истинное раскаяние. Если завтра, когда Виктор явится с повинной в Магический контроль, он будет не менее убедителен, то появятся неплохие шансы на снисхождение. Конечно, придётся ещё активно сотрудничать со следствием.

– Увидите, – пообещал Игнат. – Именно за этим мы здесь, не так ли?

– Да-да, – встрепенулся Виктор, утирая рукавом слёзы. – Начнём.

Ещё никогда Игнат так сильно не погружался в чью-то жизнь. Он загружал пробирку за пробиркой в «Глаз», и несколько часов подряд они ныряли в будущее дочери Виктора. Школьные парты сменяли университетские скамьи, мужские профили вытесняли размытые лица подруг. Лет через пятнадцать ландшафты Петербурга сменятся на живописную дорогу к морю среди пальм. Ещё через несколько лет – экран ноутбука, а поверх него удивительно красивый закат, словно списанный с полотна Куинджи.

Взгляд в будущее уже более чем на двадцать лет можно сравнить с прыжками перед сплошным забором во весь рост: есть только пара мгновений, чтобы увидеть сокрытое. Спустя бесчисленное число попыток Виктор всё же увидел лица своих двух внучек, а рядом с ними и свою повзрослевшую дочь – лет через тридцать они будут разглядывать себя в большом зеркале во всю стену.

– Редкий случай, – тихо заметил Игнат, посмотрев на рыдающего перед «Глазом» Виктора. – Я всего лишь во второй раз выловил момент, когда обладатель крови смотрится в зеркало. Вам повезло.

Как ни старался он удержать момент дольше, уже через несколько секунд нить времени вновь вырвалась из рук.

– Повезло?.. – прохрипел Виктор, утирая слёзы, – ещё вчера я бы не согласился с вами, но сейчас… У моей дочери всё будет замечательно, и это единственное, что имеет значение. Напоследок я хочу увидеть ещё один момент её глазами.

– Не стоит, – предупредил Игнат, догадавшись, о чём идет речь. – Зачем вам это?

– Хочу взглянуть на своё наследие.

Игнат вздохнул, но спорить не стал. Ещё при первом знакомстве он понял, что жить Виктору осталось примерно месяца полтора, поэтому сейчас с лёгкостью отыскал нужный момент. Всё казалось каким-то огромным: металлическая ограда кладбища, большая насыпь свежей земли и люди вокруг в траурных одеждах. Четверо мужчин опускали красный гроб в могилу. Полными слёз глазами маленькой дочери Виктора они увидели, что попрощаться с усопшим придут лишь несколько размытых силуэтов, не считая бывшей жены и работников кладбища.

– Так вот какова ценность моих деяний? – криво усмехнулся Виктор. – Только сейчас я понимаю, что всё это не стоило ни единой её слезинки…

Игнат промолчал, его больше интересовали силуэты двух людей, которые будут стоять чуть в стороне от других и держаться за руки.

– Думаю, стоит на этом закончить, – пробормотал Виктор, поворачиваясь к нему. – Знаете, зачем мне вообще понадобился этот сеанс? С тех пор как меня выпустили из тюрьмы, жена ни разу не позволила мне увидеться с дочерью. Она не смягчилась даже когда узнала о том, сколько мне осталось. Меня всегда восхищал её характер, сейчас же… Мне остаётся лишь вспоминать те редкие моменты, которые я провёл с дочерью.

– Истина в прошлом, – согласился Игнат.

Виктор кивнул и направился к выходу напрямик, напрочь игнорируя дорожку из огоньков на полу. На пороге комнаты он остановился.

– Спасибо за всё, Игнат. Я исполню наш договор, можете не переживать.

– Я знаю.

– Конечно, – понимающе улыбнулся Виктор и покинул салон.

С грустью