Людмила Михайловна сгребла мелочь, ссыпала ее в кошелек ипосмотрела на кассиршу. У той дрожали руки.

Вам еще можно помочь, не теряйте время, — проникновенносказала тетя Мика. Она пристально

посмотрела в глаза кассирше и осенила ее крестным знамением.Затем повернулась и медленно пошла к выходу.

Женщина, постойте, — каким-то задушенным голосомкрикнула Лариса Петровна. — Нина, посиди за меня!

Людмила Михайловна остановилась.

Женщина, вы говорили, мне можно помочь?

Можно, — улыбнулась Людмила Михайловна.

А как?

Покайтесь! Очень много черных дел у вас на совести. Вот онавас и мучает.

Какие черные дела? Нет за мной никаких черных дел.

Вам виднее.

А вы? Вы можете мне помочь?

Не знаю, можно попробовать. Но не здесь же нам говорить.

А пойдемте ко мне домой, я тут рядышком живу. Я вас чаемнапою с вареньем вишневым, сама сварила…

Людмила Михайловна колебалась. Ей не хотелось идти в дом кэтой очень неприятной женщине.

— Да нет, зачем же, давайте во дворе посидим, туттенечек, и воздух свежий…

Лариса Петровна пожала плечами:

— Как хотите.

Они устроились на лавочке возле детской песочницы, детей тамеще не было.

Людмила Михайловна пристально посмотрела на Ларису Петровну:

Что-то нехорошее у вас случилось, я еще не могу понять что…Только вас страх мучает… И ненависть гложет… Я не ошибаюсь, дружки ваши нанехороших делах попались, я права?

Ну…

Дружки эти вам в вашем черном деле помогали, а теперь выодна остались и не знаете, как ваше черное дело до конца довести. Мой вам совет— пойдите в церковь, покайтесь, очистите душу и забудьте о мести и о зависти.Зависть разъедает душу.

Да какая там зависть! Никому я не завидую. Да и не люблю я вцерковь ходить! Там попы бородами трясут, слова правильные говорят, а сами… Ненамного лучше милиционеров…

А не надо в церковь. Вы сами с господом поговорите,покайтесь, или вот хоть мне расскажите, что вас мучает. Я вас не знаю, вы —меня, это как в поезде — два человека, бывает, встретятся, всю душу друг дружкеоткроют, всю подноготную выложат, понимая, что больше никогда не встретятся.Так и мы с вами… Вот увидите, вам легче станет.

Лариса Петровна внимательно посмотрела на собеседницу, кривоухмыльнулась и встала.

Куда же вы? — растерялась тетя Мика.

— Ловко нынче милиция работает, ишь как действует, ядумала, они только в сериалах такие хитренькие, нет, надо же, и в жизни. Вондаже артистку привлекли. Только вы, тетя, лучше в кино играйте, у вас этоправдоподобнее получается, вы раньше мне очень нравились, а теперь…Прихлебательница ментовская!

Людмила Михайловна вспыхнула:

Да о чем вы говорите, какая артистка, какая милиция? Я зашлажурнал купить…

Да ладно, ясно же, Ираидка на меня напела… Только зачемтакие хитрости, прислали бы повестку, и дело с концом. Или думают, я совсемдура лоховатая, все расскажу, вы на диктофончик запишите, потом пойди отопрись.Нет, не на такую напали!

И она почти бегом вернулась в магазин.

А Людмила Михайловна, крайне удрученная, осталась сидеть налавочке. Через минуту к ней подбежали девочки.

Ну что?

Как, тетя Мика?

Провал… Полное фиаско. Меня разве что гнилыми помидорами незакидали. Нет, честно, я никогда не проваливалась, а тут…

Она что, вас узнала?

Узнала! И хуже того, решила, что меня милиция подослала сдиктофоном. Хорошо еще, что в сумку мою не полезла.

И Людмила Михайловна вытащила из сумки маленький японскийдиктофон.

Тетя Мика! — ахнула Саша.

Я, дура старая, хотела вам помочь и той курице, думала,разговорю эту бабу, запишу ее признания. Сейчас, разбежалась… Тьфу, до чего жепротивно я себя чувствую. Вот уж воистину, каждый должен своим деломзаниматься. Все, девчонки, больше я вам ничем помочь не могу. Жаль.

— Тетя Мика, вы не огорчайтесь, Зорик всегда говорит:отрицательный результат — тоже результат. И теперь понятно, что все это вполнемогла затеять именно Лариса. И мы с нее глаз не спустим! — горячопообещала Саша.

«Ой, — подумала Маня, — как бы Гошка опять в Сашкуне влюбился, она вдруг совсем другая стала. Как будто ее посолили и поперчили.А раньше пресная была. Дурак будет, ведь она же из-за Зо-рика…»

Домой девочки возвращались подавленные.

Маняшка, давай никому не скажем про это?

Давай, — согласилась Маня. — Тем более хвастатьсянечем.

А я вот что подумала — надо бы разузнать, от куда Ларисародом, не из Омска ли, и какая у нее девичья фамилия. Может, она училась вместес Маргаритой? Может, она все это тогда подстроила… Ну предположим, Маргарита унее в юности какого-нибудь мальчика увела, та ей отомстила, что называется, по полнойпрограмме, а теперь вдруг снова встретила — Маргарита вся в шоколаде, да еще изамуж собирается за того, в кого Лариса влюблена.

Может быть… — довольно вяло откликнулась Маня. — Носейчас она будет как мышка, понимает же, что за ней следят. Кстати, неисключено, что менты тоже на нее внимание обратят. Так что Маргарита может житьспокойно.

Надо надеяться. Значит, и сегодняшний спектакль тети Микивовсе не провалился.

Тебе хочется так думать, потому что у тебя счастливаялюбовь?

— Манечка, не надо завидовать, это нехорошо.

— Сам знаю, — буркнула Маня, но ничего не могла ссобой поделать. Ей нестерпимо хотелось, чтобы Гошка сказал ей, что любит… Ноона знала, что скоро от него этого не дождаться. Саша словно подслушала еемысли:

Манечка, Гошке сейчас просто не до того, ему бы с мамой иУмаровым разобраться. Он ведь жутко ревнует. Сколько лет они вдвоем с мамойжили, и вдруг какой-то Умаров… Это нелегко.

А если наша мама замуж выйдет?

Нас все-таки двое, — вздохнула Саша. — И еще… Тыиногда Гошке говоришь довольно не приятные вещи…

Ну и что?

Ато… Это неженственно… И потом, ячитала, что мужчины любятлесть, любят, чтобы им говорили, какие они расчудесные.

Ты Зорику тоже говоришь, какой он расчудесный?

Говорю иногда! Но он и вправду красивый и умный.

Нет, я не буду, не хочу! Мне не нравится говорить неправду!

Тогда хотя бы не говори всю правду! Иногда можно простопромолчать!