В 449 году Диоскор спешно созвал синод в Эфесе и в короткие сроки уговорил епископов, которые смогли приехать, подписать документ, подтверждавший, что его версия монофизитства и есть правоверная. Если верить дальнейшим свидетельствам, некоторые епископы подписывали пустые листы (религиозное содержание в них добавили уже потом). Другие не подписывали ничего – и чудесным образом обнаружили свои имена под монофизитским манифестом. Всё это обеспечило синоду название Разбойничьего – этот термин обозначал незаконность собора.[43] Диоскор оправдывал свои действия, объявив патриарха Константинополя еретиком и отлучив от церкви отсутствующего епископа Римского. Это была очевидная попытка отобрать права у Рима, передав их Александрии. В ответ на это Лев I отлучил от церкви всех, кто присутствовал на синоде.

Поскольку священнослужители отлучили от церкви друг друга, борьба за духовную власть временно зашла в тупик. А в то время, как епископы объявляли друг другу анафему, в Константинополе объявились два посланца Аттилы с угрозами от своего правителя.

Посланцы эти были очень разными. Один был гунном, другой, рожденный в Риме – германских кровей. Звали его Орест. Угрозы были дипломатически завуалированы. Аттила сообщал Восточной Римской империи о том, что разрывает мирный договор и требует прислать в Сардику послов «наивысшего сословия» для переговоров.7 Феодосий II и его советники наскоро созвали собрание, организовали группу послов и отправили её в штаб-квартиру Аттилы. Один из них, историк Приск, позже записал свои воспоминания о путешествии послов Восточной Римской империи на оккупированные гуннами территории. Проходя через разоренный город Ниш, родину Константина Великого, они увидели, что от поселения остались лишь груды камней. Кости погибших защитников города устилали землю так густо, что путешественники не нашли свободного места для ночлега.8

В пути послы восточной империи встретились с послами из Равенны, которые также надеялись на мирные переговоры с Аттилой. Вместе представители обеих половин империи, наконец, прибыли в стан Аттилы – своего рода временную столицу, лежавшую на противоположном берегу Дуная. Приск был поражен мастерством гуннов; это был, по его словам, «скорее большой город», нежели деревня. Стены деревянных зданий были «сделаны из обструганных до блеска досок… обеденные залы огромны, портики красиво спланированы, обводы же внутреннего двора столь обширны, что по одному только его размеру можно было понять, что это царский дворец».9

Переговоры выдались трудными – Аттила не стремился к легкому миру. В итоге положение спасли римские послы от Аэция. Аэций, знавший гуннов лучше всех, предложил Аттиле условия, которые тот принял. Когда оба посольства откланялись, Аттила согласился воздержаться от нападений и на Восточную, и на Западную Римскую империи.10

Но этот временный мир был осложнен неожиданными событиями.

Сестра Валентиниана Гонория провела при дворе в Риме большую часть своей жизни. В 449 году ей исполнился тридцать один год, и жизнь её становилась чем дальше, тем скучнее. Она была не замужем, и, хотя имела большие привилегии как сестра императора, его подрастающие дочери уже начали затмевать её. Лучом света в её жизни был придворный Евгений, ставший ей любовником.11

Но в 449 году брат узнал об этой интрижке и узрел в ней опасность: если бы Гонория вышла замуж за Евгения, они могли бы стать императором и императрицей, поскольку у самого Валентиниана наследника не было. Он арестовал Евгения, убил его и приказал сестре выйти замуж за пожилого римского сенатора Геркулана, искренне преданного императору и «способного воспротивиться, если супруга решит втянуть его в честолюбивую аферу или бунт».12

Гонория была напугана. Она послала одного из своих слуг в опасный путь – в лагерь Аттилы с деньгами, кольцом и обещанием: если Аттила придет к ней на помощь, она выйдет за него замуж. «Поистине – это позор, – сокрушался Иордан, – отстаивать свою страсть ценой общественного блага».13

Однако Гонория не питала страсти к Аттиле. Он, безусловно, обладал харизмой, но был на двенадцать лет старше её и, по описанию очевидцев, невзрачной внешности: приземистый, с маленькими глазками и большим носом. Но в нём она увидела выход из скучной и бессмысленной жизни. Выйди она замуж за Аттилу, уже он стал бы императором Рима, а она – императрицей. И даже если он не победит её брата, она всё равно стала бы королевой гуннов.

Аттила сразу принял предложение. Он написал письмо не Валентиниану, но Феодосию II, более влиятельному из двух императоров, требуя не только Гонорию в жены, но и половину западноримских территорий в качестве приданого. Феодосий сразу же написал Валентиниану, предлагая ему выполнить требования Аттилы, чтобы избежать вторжения гуннов.

Валентиниан пришел в ярость, узнав о плане сестры и предложении Феодосия. Он пытал и обезглавил слугу, принесшего послание от Гонории, и угрожал сестре насилием, но его мать, Галла Плацидия, сама побывшая замужем за варваром Атаульфом, вмешалась и защитила принцессу. Валентиниан наотрез отказался принимать условия Аттилы.

В этот щекотливый момент Феодосий II, страстный поклонник игры, напоминающей нынешнее поло, создавший даже стадион для неё в Константинополе, упал во время игры с коня и умер.14

Как и у Валентиниана II, у него не было наследника мужского пола. Самой могущественной личностью восточной империи стала его сестра Пульхерия, соправительница и императрица. Чтобы сохранить власть, Пульхерия избрала себе мужа, которым стал полководец Маркиан, бывший в Карфагене, когда Гейзерих захватил его у римлян восемнадцатью годами ранее. Тогда Маркиан принес клятву никогда не воевать с вандалами и был отпущен. Следующие два десятилетия он шел вверх по армейской карьерной лестнице. Ему пришлось согласиться даже на такое условие брака – не отнимать девственности Пульхерии. Условие он выполнил, и не удивительно – супруге шёл уже пятьдесят первый год…

Первым, что сделали супруги, став повелителями Востока, был вызов, брошенный Аттиле. Они отказались откупаться от него, как это делал Феодосий в страхе перед нападением гуннов на Константинополь. Они рисковали, так как Аттила мог пойти на них в атаку – но с другой стороны, у него появилась прекрасная причина для вторжения в земли Валентиниана.

Риск окупился сторицей. Аттила собрал армию (напуганные жители Западной Римской империи утверждали, что под его началом было полмиллиона человек) и начал поход на Запад.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 16

Между 450 и 455 годами армия Аттилы приближается к Риму, папа Лев I Великий ведет политические переговоры о мире, а гунны теряют свой шанс стать нацией