– Поверьте мне, – ответила она.

Примерочная была тесной, в ней стоял запах немытых ног и освежителя воздуха. Джинсы казались слишком маленькими, но каким-то чудом на мне они растянулись, и мне удалось их застегнуть. Топ с высоким воротом сидел свободно. К своему удовольствию, я чувствовала, что не была излишне обнажена, хотя, конечно, я не могла видеть вырезанный фрагмент на спине. Я выглядела как все. Видимо, в этом и была цель.

Я не стала снимать этот ансамбль, оторвала этикетки, бросила их на пол, сложила повседневную одежду и убрала ее в сумку. Потом подняла этикетки, чтобы их пропустили через сканер на кассе.

Когда я вышла, консультант дожидалась меня у двери.

– Ну, что скажете? – спросила она. – Правда, хорошо смотрится?

– Беру, – ответила я, протягивая ей ярлыки со штрих-кодами.

Однако я совершенно забыла о защитных магнитных бирках, прикрепленных к одежде, и нам пришлось здорово помучиться, чтобы снять их. В конечном итоге, мне пришлось зайти за прилавок и встать на колени, чтобы продавщица могла открепить бирки с помощью специального аппарата, приделанного к кассе. Мы даже посмеялись с ней. Не думаю, что мне когда-либо приходилось смеяться в магазине. Когда я расплатилась, стараясь не думать о том, сколько пришлось потратить, девушка вновь вышла из-за прилавка.

– Можно обратить ваше внимание на кое-что? Просто… обувь.

Я опустила глаза. На ногах у меня были удобные черные туфли без каблука на липучке.

– Как вас зовут? – спросила девушка.

Этот вопрос меня озадачил. Какое отношение имеет мое имя к приобретению обуви? Она молчала, ожидая ответа.

– Элеанор, – с большой неохотой призналась я после размышлений, не назвать ли какое-нибудь другое имя или псевдоним.

Сообщать ей свою фамилию я уж точно не собиралась.

– Дело в том, Элеанор, что к джинсам скинни нужны ботильоны, – сказала она с таким серьезным видом, будто была врачом и назначала лечение. – Если хотите, пойдемте в обувной отдел и поищем.

Я заколебалась.

– Вы не подумайте, мне не платят процент с продаж, ничего такого, – тихо продолжала она. – Просто… Мне просто кажется, правильная обувь нужным образом дополнит ваш наряд.

– Женщину создают детали, да? – сказала я.

Она не улыбнулась.

В обувном отделе она продемонстрировала ботильоны, вызвавшие у меня приступ безудержного хохота, – настолько высоким был у них каблук и настолько узким мысок. В конечном итоге мы остановились на паре, которая была достаточно стильной, но, в то же время, позволяла шагать, не рискуя повредить позвоночник, – то есть соответствовала всем нашим требованиям. Шестьдесят пять фунтов стерлингов! Ну ничего себе, думала я, вновь протягивая кредитную карту. На такие деньги некоторые вынуждены жить целую неделю.

Черные туфли я тоже сунула в сумку и заметила, что девушка на нее смотрит, а потом переводит взгляд на отдел аксессуаров.

– О, боюсь, что нет, – сказала я. – В настоящий момент я исчерпала свои финансовые возможности.

– Ну хорошо, – ответила она, – в таком случае просто сдайте свою сумку в гардероб, и все будет в порядке.

Я совершенно не понимала, что она имеет в виду, но «крылатое время уж стремительно мчалось вперед».

– Позвольте поблагодарить вас, Клэр, за поистине неоценимую помощь, – сказала я, склонившись, чтобы прочитать имя на бейджике.

– Заходите снова, Элеанор, – ответила она, – и еще кое-что: магазин через десять минут закрывается, но если вы поторопитесь, то успеете сделать макияж. Отдел красоты на первом этаже у выхода. Бобби Браун, скажете, что вас прислала Клэр.

С этими словами она удалилась. Касса к этому моменту уже выплевывала отчет о сегодняшних сборах, в которых существенную часть занимал и мой вклад.

В косметическом отделе я спросила, можно ли поговорить с Бобби, и девушка в ответ захихикала.

– Да, есть у нас такие, – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно.

Нас со всех сторон окружали зеркала, и я задумалась, не побуждают ли они человека разговаривать с самим собой.

– Сядьте вон туда, красавица, – сказала она, показав на нелепо высокий стул.

Кое-как мне удалось на него взгромоздиться, хотя и без особой элегантности, тем более что новые ботильоны еще больше сковывали движения. Я была вынуждена спрятать свои руки под ягодицами: красная, потрескавшаяся кожа, казалось, обгорала под лучами мощных ламп, которые высвечивали каждую трещинку, каждый поврежденный участок.

Продавщица откинула мои волосы с лица.

– Так, – сказала она, внимательно изучая меня, стоя слишком близко, – знаете, а ведь это совсем не проблема. У Бобби есть просто замечательные консилеры для кожи любого тона. Избавить вас от этого я не смогу, но точно могу сделать менее заметным.

Интересно, она всегда говорит о себе в третьем лице?

– Вы о моем лице? – спросила я.

– Нет, глупышка, о шраме. Лицо у вас замечательное. У вас очень чистая кожа. Так, давайте посмотрим…

У нее на талии, будто у столяра или водопроводчика, висел пояс с инструментами. Она работала, высунув кончик языка.

– До закрытия магазина у нас всего десять минут, – сказала девушка, – поэтому я сосредоточусь на маскировке и глазах. Хотите, сделаю вам «дымчатые глаза»?

– Мне ненавистно все, что связано с дымом, – ответила я, и она, к моему удивлению, опять засмеялась.

Странная женщина.

– Вот увидите, – сказала она.

Она откинула мою голову назад, потом попросила меня посмотреть вверх, потом вниз, повернуться вбок… Было так много прикосновений самыми разными орудиями, и девушка стояла ко мне так близко, что я отчетливо ощущала запах ее мятной жвачки, не способный полностью скрыть аромат ранее выпитого кофе. Раздался звонок, девушка выругалась сквозь зубы. Громкоговоритель объявил, что магазин закрыт.

– Боюсь, наше время вышло, – произнесла она, отступая на шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Потом протянула мне небольшое зеркальце. Я себя даже не узнала. Шрамы были почти незаметны, глаза густо подведены углем (мне вспомнилась программа о лемурах, которую я недавно смотрела по телевизору). Губы были выкрашены в цвет алых маков.

– Ну, что скажете?

– Я стала похожа на мадагаскарского примата, – сказала я. – Или на североамериканского енота. Очаровательно!

Она так расхохоталась, что даже присела и сжала ноги. Потом согнала меня со стула и проводила к двери.

– Предполагается, что я должна попытаться продать вам наши средства и кисти, – сказала она. – Если что-нибудь захотите, приходите завтра и спросите Ирен!

Я кивнула и махнула на прощание рукой. Кем бы ни была упомянутая Ирен, у нее было больше шансов продать мне оружейный плутоний, чем косметику.