После несчастного случая с Самми и воспоследовавших событий я в некоторой степени забросила планы по улучшению внешности. Но теперь пришло время вновь сосредоточиться на поставленной цели – на моем музыканте.

На минуту я предалась гордыне. Мои ногти растут на удивление быстро, неизменно оставаясь крепкими и блестящими. Я отношу это на счет рациона с высоким содержанием всех необходимых витаминов, микроэлементов и жирных кислот, который мне удается соблюдать благодаря тщательно спланированному режиму питания. Своими ногтями я обязана кулинарному великолепию британских супермаркетов. Не будучи тщеславной, я просто подстригаю свои ногти, когда они становятся слишком длинными и начинают мешать при вводе данных на компьютере, а оставшиеся острые уголки подравниваю пилочкой, чтобы не цеплялись за одежду и не царапали кожу в душе. До настоящего времени подобный подход представлялся мне совершенно адекватным. Мои ногти всегда чистые. А чистые ногти, как и начищенная обувь, – это основа самоуважения. Не будучи ни модной, ни стильной, я блюду чистоту – так, по крайней мере, можно с высоко поднятой головой занимать свое место в этом мире, каким бы скромным оно ни было.

В обед я направилась в центр, решив ради экономии времени съесть сэндвич по дороге. По некотором размышлении я пожалела, что не выбрала менее броскую начинку: яйца с кресс-салатом, по всей видимости, были не самым мудрым вариантом для переполненного и душного вагона, поэтому мы с сэндвичем привлекали осуждающие взгляды других пассажиров. Я гнушаюсь есть на людях даже в куда более благоприятных обстоятельствах, так что эта восьмиминутная поездка не стала приятной ни для кого, кто был в нее вовлечен.

Маникюрный отдел обнаружился в задней части «Бьюти Холла», просторного, освещенного люстрами ангара, наполненного зеркалами, ароматами и звуками. Я чувствовала себя, как загнанное в угол животное – молодой бычок или бешеный пес, – и представила себе, какой разгром бы здесь устроила, если бы меня приволокли сюда против моей воли. Я сжала рекламную листовку в кулаке, смяв ее в кармане телогрейки.

«Маникюр Et Cetera» – интересно, к каким дополнениям отсылал этот латинский термин? – представлял собой барную стойку с четырьмя стульями и длинную полку с лаками для ногтей разнообразных оттенков, от самых светлых до смолисто-черных. За стойкой стояли два скучающих ребенка в белых туниках. Я приблизилась с опаской.

– Добропожаловатьвманикюрэтсетерачеммогувампомочь? – спросила девчушка помельче.

Перевести ее фразу мне удалось не сразу.

– Добрый день, – медленно и преувеличенно внятно произнесла я, чтобы дать ей представление о том, как нужно разговаривать, чтобы коммуникация была эффективной.

Обе девочки уставились на меня, на их лицах отразилось сочетание тревоги и… главным образом, тревоги. Я улыбнулась им – надеюсь, ободрительно. В конце концов, они были совсем еще юны, возможно, практикантки, ожидающие возвращения мастера.

– Я бы хотела Маникюр Роскошный Уход, пожалуйста, – сказала я четко, насколько могла.

Последовала долгая, неподвижная пауза. Первой очнулась та, что пониже.

– Садитесь! – пригласила она, указывая на ближайший стул.

Ее подруга по-прежнему пребывала в ступоре. Та, что пониже (судя по бейджику, ее звали Кейси), рассеянно покрутилась, а затем поставила передо мной металлический лоток с горячей мыльной водой и села напротив меня на краешек стула. После чего повернула ко мне полку с лаками для ногтей.

– Какой бы вы хотели цвет? – спросила она.

Мой взор привлек флакончик ярко-зеленого оттенка, как у ядовитой амазонской лягушки – крохотной и восхитительно смертоносной. Я указала на него. Девочка кивнула. Хотя в данный момент у нее во рту ничего не было, манеры ее напоминали людей, которые постоянно жуют жвачку.

Она взяла мои руки и погрузила кончики всех десяти пальцев в горячую воду. Я внимательно следила за тем, чтобы кожа на других участках рук не соприкасалась с неизвестными моющими средствами, способными привести к обострению экземы. Я просидела так несколько минут, чувствуя себя довольно глупо. Тем временем девочка порылась в ближайшем шкафчике и вернулась с аккуратно выложенным на подносе арсеналом инструментов из нержавеющей стали. Ее парализованная подруга наконец вернулась к жизни и принялась увлеченно беседовать с коллегой из соседнего отдела; я не смогла разобрать, каков был предмет обсуждения, но он определенно вызывал желание закатывать глаза и пожимать плечами.

Сочтя, что надлежащий момент настал, Кейси вытащила мои руки из воды и положила их на сложенную в несколько раз фланелевую ткань. Затем тщательно промокнула кончик каждого пальца. Я задалась вопросом, почему Кейси попросту не открыла рот и не попросила меня вытащить руки и не дала затем полотенце, чтобы я могла их вытереть сама, – ведь на данный момент моторные функции всех моих конечностей были в полном порядке. Впрочем, возможно, именно в этом и заключался «роскошный уход»: сидеть и в буквальном смысле слова не шевелить и пальцем.

Кейси взялась за инструменты и стала отодвигать мою кутикулу, подрезая в нужных местах. Я попыталась с ней поболтать, осознавая, что так принято поступать в данных обстоятельствах.

– Вы давно здесь работаете? – спросила я.

– Два года, – к моему удивлению, ответила она.

На вид ей было не больше четырнадцати лет, а детский труд в нашей стране, насколько мне известно, по-прежнему вне закона.

– И вы всегда мечтали стать… – я запнулась, подбирая нужное слово, – …маникюршей?

– Мастером по маникюру, – поправила она меня.

Девушка трудилась усердно и не поднимала на меня глаз, что вызвало мое самое живейшее одобрение. Нет абсолютно никакой необходимости в зрительном контакте, когда человек применяет острые орудия.

– Я хотела либо работать с животными, либо стать мастером по маникюру, – продолжала она, переходя к массажу рук.

По всей видимости, это была еще одна порция роскошного ухода, хотя лично мне она показалась бессмысленной, бесполезной, а кроме того, грозящей аллергическими реакциями. Руки девушки были почти такие же маленькие, как мои (которые, к несчастью, непропорционально малы, как у динозавра). Я бы предпочла, чтобы мои ладони массировали мужские руки – более широкие, более сильные и уверенные. Более волосатые.

– Ну так вот, – продолжала она, – я не могла выбрать между животными и ногтями, а потом спросила маму, и она сказала идти в мастера по маникюру.

С этими словами Кейси взяла наждачную пилочку и принялась обтачивать мои ногти. Процесс этот давался ей нелегко, и было очевидно, что гораздо проще делать такое себе самому.

– А ваша мама экономист? Или профессиональный консультант по трудоустройству? – спросила я.

Кейси с непонимающим видом уставилась на меня.

– Если нет, то я не уверена, что ее совет учитывал последние данные по доходам в данной сфере и спросу на рынке труда, – продолжала я, весьма озабоченная ее карьерными перспективами.