И что-то подсказывало Коре, что Эдит знала о приготовленных подарках, даже если не знала, каковы они.

Картины импрессионистов остались в Дауэрхаусе, леди Вайолет не пожелала даже смотреть на них. А у Эдит эта «мазня», как характеризовала ее леди Вайолет, вызвала новый прилив энергии, и девушка вопреки собственным словам о том, что больше не возьмется за кисти, принялась писать пейзажи с удвоенной энергией. Однако теперь ее снова, как раньше, сопровождала престарелая родственница, вызванная леди Вайолет из Йорка. Коре надзор за Эдит больше не доверяли.

Леди Вайолет вообще старалась, чтобы ее дочь и невестка общались как можно меньше, объяснив Роберту:

– Дорогой, это не приводит ни к чему хорошему.

Она с удовольствием отправила бы дочь куда-нибудь к родственникам, но, во-первых, это было бы слишком явной реакцией на поведение Эдит, а следовательно, позволило бы местным сплетницам распустить ненужные слухи, а во-вторых, предстоял тот самый бал в Найт-Хилл, ни пропустить, ни сорвать подготовку к которому леди Вайолет не могла, потому что это тоже означало ненужные сплетни.

– Роберт, придется потерпеть. Как только пройдет этот праздник, я приму жесткие меры! Никакого мистера Невилла больше не будет в нашем поместье и рядом с ним.

Роберт и сам понимал, что прекратить сейчас общение с Невиллом невозможно, хозяин Найт-Хилл слишком заметная личность в округе, а его дружба с Кроули находится под пристальным вниманием Йорка.

Престарелой родственнице, мисс Черчилл, особе столь небогатой, сколь и желчной, пришлось изрядно потрудиться, чтобы отработать поручение леди Вайолет, – она постоянно находилась подле двух молодых дам, Коры и Эдит. Только так можно было обеспечить отсутствие сплетен и слухов.

Накладные букли мисс Черчилл с того дня постоянно обнаруживались рядом с ее молодыми родственницами, а ее слегка скрипучий голос без устали комментировал все, что попадалось на глаза. Это страшно утомляло, пока Кора и Эдит не научились слушать, не слыша. Голос мисс Черчилл превратился в постоянный шум. Если он пропадал, следовало обернуться, чтобы понять, что случилось с пожилой дамой. Чаще всего это означало, что та ест или спит. Да, бывало и такое – сон нападал на даму посреди очередной речи.

Впрочем, Эдит быстро раскусила хитрость мисс Черчилл – та вовсе не спала, они лишь прикидывалась спящей, чтобы слушать и наблюдать из-под не полностью сомкнутых ресниц. Эдит и Кора решили воспользоваться этим, зная, что пожилая леди любит лесть.

– Кора, тише, не разбуди мисс Черчилл. Она так устает с нами…

– Да, но я никогда не встречала столь стойкой и терпеливой леди. Мисс Черчилл способна быть на ногах наравне с нами.

Это была неправда, потому что старая леди, едва завидев кресло или диван, норовила плюхнуться туда. Но Кора слышала, как она жаловалась леди Вайолет на необходимость быть постоянно на ногах из-за двух молодых непосед.

Они льстили мисс Черчилл почти всякий раз, как замечали ее прикрытые глаза. Это ослабило внимание дамы, и та действительно стала засыпать. Но все равно приходилось постоянно быть начеку, поскольку мисс Черчилл просыпалась так же неожиданно, как засыпала.

Эдит злилась на мать, а Кора не была против – она прекрасно понимала, что свекровь старается оградить их имена от злых языков, и вообще лучше потерпеть присутствие рядом мисс Черчилл со всей ее желчью, чем объясняться с Робертом и леди Вайолет. Присутствие мисс Черчилл очень не нравилось Эдит еще и потому, что девушка страстно желала покататься верхом на великолепной, купленной для нее лошади, но тут Кора оказалась непреклонна:

– Эдит, леди Вайолет права, лучше немного потерпеть, чем оказаться в центре скандала. Пусть мисс Черчилл сколько угодно наблюдает за нашей подготовкой к балу и разучиванием танцев, она глуховата, и вы с мистером Невиллом сможете вволю поболтать, но только не настаивай на поездках верхом. Успеешь еще покататься на своей великолепной лошадке.

Эдит вздыхала, и Кора прекрасно видела, что она не согласна и вполне способна наделать глупостей, в которых непременно обвинят саму Кору.

Роберт внял совету матери и решил потерпеть, пока не пройдет праздник, чтобы потом увезти жену и сестру в имение родственников в Кенте, куда путь Генри Невиллу был бы заказан. Он написал двоюродному дядюшке, откровенно признавшись в необходимости удалить из Даунтона супругу до самых родов. Лорд Хаксли, страшно скучавший в одиночестве своего роскошного замка, немедленно прислал приглашение, которое было с благодарностью принято.

Это означало, что у Коры и Эдит оставался всего один шанс – бал в Найт-Хилл. Этим шансом каждая вознамерилась воспользоваться сполна – Кора решила доказать леди Вайолет и Роберту, что лучшей партии для Эдит, чем Генри Невилл, не найти, а сама Эдит – услышать-таки от владельца Найт-Хилл предложение руки и сердца, хотя не была уверена, что примет его. Она понимала, что, как бы ни был хорош Генри Невилл, согласия на этот брак леди Вайолет не даст ни за что. Конечно, Эдит совершеннолетняя и имела право решать все сама, попросту обручившись с Генри Невиллом, но это означало бы разрыв с семьей навсегда. Перед Эдит стоял нелегкий выбор, впрочем, пока выбирать не из чего – мистер Невилл еще не сделал ей предложение.

Эдит ожидала, что оно последует именно на балу. Несомненно, мистер Невилл только и ждет момента, чтобы преклонить колено перед сестрой графа Грэнтэма у всех на виду! Эдит перебирала в памяти все прочитанные романы, пытаясь понять, как решил обставить свое сватовство Генри Невилл, и, не придумав ничего эффектней предложения прямо во время танца, поделилась ожиданиями с Корой.

– Эдит, ты готова принять его предложение?

– Да, кажется, да.

– Это будет великолепно!

– Кора, а ты не могла бы получить от мистера Невилла хоть намек на то, как именно он намерен все обставить?

– Я попытаюсь…

Они виделись каждый день, репетируя танцы для бала. Но на самом видном месте сидела строгая мисс Черчилл, неотступно следя за каждым шагом, каждым жестом своих подопечных и ежедневно обо всем докладывая леди Вайолет.

Кора и Генри показывали танцорам движения, вернее, передвижения в «Большой площади» и «Американском променаде», которые они выбрали для бала. Эдит с мистером Уизерэллом учили Кору и остальных английским танцам. Это было чудесно!

Приглашенный Невиллом оркестр был одним из лучших в Лондоне, танцы вызывали бурю восторга, и казалось, молодежи подготовка доставляет куда большее удовольствие, чем мог бы доставить сам бал.

Мисс Черчилл жаловалась леди Вайолет:

– Я ничего не понимаю в их танцах. Это ужасно! Как они запоминают, кому и куда двигаться? У меня уже через четверть часа начала кружиться голова.

Хитросплетения движений пар в «Большой площади» действительно нешуточные, даже будучи сокращенным, танец разучивался не сразу. Движения пар несложны, но они должны быть четко отработаны, чтобы не происходило столкновений. Изначально таковые были, вызывая приступы веселья, что заставляло напрягаться пожилую даму. Но постепенно все выправилось.