— Но, милая княжна, — кротко и убедительноговорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, — небудет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нуженотдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…

Князь Василий сидел на кресле, в своейфамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и,опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятогоразговором двух дам.

— Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissezfaire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает. ] Вы знаете, как граф еелюбит.

— Я и не знаю, что в этой бумаге, — говорилакняжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, которыйона держала в руках. — Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, аэто забытая бумага…

Она хотела обойти Анну Михайловну, но АннаМихайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.

— Я знаю, милая, добрая княжна, — сказала АннаМихайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она нескоро его пустит. — Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Jevous en conjure… [Умоляю вас…]

Княжна молчала. Слышны были только звукиусилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит нелестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то,голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.

— Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, чтоон не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?

— Что же вы молчите, mon cousin? — вдругвскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. —Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делатьсцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! — прошептала она злобно идернула портфель изо всей силы.

Но Анна Михайловна сделала несколько шагов,чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.

— Oh! — сказал князь Василий укоризненно иудивленно. Он встал. — C`est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же, ] пустите.Я вам говорю.

Княжна пустила.

— И вы!

Анна Михайловна не послушалась его.

— Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Япойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.

— Mais, mon prince, [Но, князь, ] — говорилаАнна Михайловна, — после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот,Пьер, скажите ваше мнение, — обратилась она к молодому человеку, который,вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличиелицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.

— Помните, что вы будете отвечать за всепоследствия, — строго сказал князь Василий, — вы не знаете, что вы делаете.

— Мерзкая женщина! — вскрикнула княжна,неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.

Князь Василий опустил голову и развел руками.

В эту минуту дверь, та страшная дверь, накоторую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумомоткинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснуларуками.

— Что вы делаете! — отчаянно проговорила она.— II s`en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]

Старшая княжна выронила портфель. АннаМихайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню.Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколькоминут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенноюнижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.

— Да, радуйтесь теперь, — сказала она, — выэтого ждали.

И, зарыдав, она закрыла лицо платком ивыбежала из комнаты.

За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь,дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой.Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась,как в лихорадочной дрожи.

— Ах, мой друг! — сказал он, взяв Пьера залокоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда преждене замечал в нем. — Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего?Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смертьужасна. — Он заплакал.

Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла кПьеру тихими, медленными шагами.

— Пьер!.. — сказала она.

Пьер вопросительно смотрел на нее. Онапоцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.

— II n`est plus… [Его не стало…]

Пьер смотрел на нее через очки.

— Allons, je vous reconduirai. Tachez depleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу.Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы. ]

Она провела его в темную гостиную и Пьер радбыл, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда онавернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.

На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:

— Oui, mon cher, c`est une grande perte pournous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune etvous voila a la tete d`une immense fortune, je l`espere. Le testament n`a pasete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne voustourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etrehomme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Богвас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромногобогатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это невскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]

Пьер молчал.