– Лида! – воскликнула гувернантка Вера Павловна. – Это неприлично. И мы условились, дома мы больше говорим с тобой по-русски. По-английски только на наших уроках.

– Мы страдать! Мы скучать! – Трехлетка Лидочка подпрыгнула на своих тоненьких, как спички, ножках. – А кого убивать? Где?

– Мы ничего ей не говорили, она сама утром услышала ваш разговор, – быстро ввернула Маша. От волнения она так и колыхалась всем своим полным телом. Поглядывала на Клавдия Мамонтова.

– Никого никто не убил. – Клавдий Мамонтов решил – пора! Надо всех успокоить. – Просто есть очень-очень нехорошие дяди…

– Отвратные мужики, – подхватил Макар. – Ну, как орки или тролли из Хоббита. Но мы с ними разберемся. Полковник вон их как клопов всех передавит.

– Colonel? O, my admiration to you! [8] – Лидочка совсем по-взрослому светски отвесила Гущину комплимент и сделала реверанс.

Горничная Маша вперевалочку побрела готовить комнату и ванну для полковника. Макар пощекотал сына и скорчил ему потешную мину.

– Девчонки, все – закон и порядок вступают в свои права. Мы с друзьями перекусим – дружеская пирушка, мы как рыцари Круглого стола. А вы, Белоснежки, спать.

– Мы с Августой не хотеть спать. Папа, мы тебя так ждать! Это не есть честно.

– Папа всегда честен и открыт. – Макар пытался отцепить ручки Сашеньки от своих светлых волос цвета спелой ржи, которые тот со счастливым видом пытался выдрать. – Так, ладно. Чувствую, назрел маленький домашний раскарданс. Желаете безобразий?

– Да! Yessss! – воскликнула Лидочка и толкнула тихую Августу. – Pleeease!

– Их есть у меня! – Макар как предводитель домашней орды двинулся по анфиладе купеческих комнат, торжественно неся сына, дочки за ним. Следом семенила Вера Павловна, бубнившая:

– Да что же это такое? Да ни в какие уже ворота… Как воспитывать детей, когда их отец как мальчишка сам и потакает…

Клавдий Мамонтов пошел за ними. Полковник Гущин… он помедлил, снял пиджак, распустил галстук и тоже двинулся следом, еще не понимая, что это за бардак такой кругом и вообще куда он попал? И почему ему вдруг так хорошо здесь… как давно уже не было нигде и ни с кем.

Макар привел их в пустую комнату, где стояли только рояль и потертое кожаное вольтеровское кресло у окна, возле которого валялись толстые тома. Открыл крышку. Передал Сашеньку вернувшейся на шум Маше.

Он сел за рояль. И заиграл Wonderful… Wonderful Life [9].

Запел. И Клавдий Мамонтов поразился, как необычно и классно звучит в его исполнении знакомая с детства песня. Макар играл одной рукой, с джазовыми вариациями, а другой отбивал ритм по крышке рояля.

И Мамонтов не выдержал – сел на подлокотник кресла, поднял с пола увесистый том Вестника Британского исторического общества и забарабанил по нему, подмигнув подскочившей Августе. И вот уже и она барабанила – пусть и не в такт по спинке кресла.

Wonderful… wonderful life… Чудесная жизнь…

Лидочка пустилась в пляс по комнате, кружилась и прыгала под музыку. А Макар пел:

I need a friend to make me happy… Нужен мне только друг для счастья…

Только друг…

Только дом…

Только свет…

Только любовь…

Полковник Гущин – человек по натуре жесткий и не сентиментальный, сильно изменившийся за время своей болезни, однако все же в главном оставшийся прежним, внезапно понял – этот миг… песня на чужом языке… их лица… их счастливые лица, их смех… все это надо крепко, очень крепко ему запомнить. Положить на самое дно сердца.

Потому что – наступит момент, когда именно это только и поможет.

Останется в памяти не просто как момент мимолетного эфемерного счастья.

Но станет звездой путеводной. Спасет в той тьме, что все ближе.

Что уже рядом.

Утром собирались на работу все втроем – и в нормальное время. Полковник Гущин попросил и Мамонтова и Макара взять с собой ноутбуки. В доме проснулись только взрослые, дети на этот раз крепко спали. Завтраком горничная Маша накормила их таким, какого полковник Гущин никогда в жизни не ел – с английскими булочками «сконс», тающими во рту от масла.

Клавдий Мамонтов вспомнил, как вчера после ужина Макар сразу забрал Сашеньку. Мамонтов снова предложил сменить его среди ночи, но Макар отказался. Они с сыном спали спокойно в эту ночь, Макар просыпался по будильнику, только чтобы покормить ребенка из бутылочки.

Полковник Гущин сказал, что ему надо взять вещи из дома, и перед работой они все же отправились к нему на квартиру и загрузили сумку с вещами и чехол со сменным костюмом в багажник внедорожника Мамонтова (на этот раз он был за шофера, давая Макару возможность отдохнуть).

В Главк в Никитском переулке все трое попали не обычным путем – через КПП, а снова через ворота и внутренний двор. Клавдий Мамонтов думал, что полковник Гущин поднимется к себе в криминальное управление по пожарной лестнице, по которой никто не ходил, но нет! И тут их ждали сюрпризы!

Полковник Гущин направился к старой пристройке во дворе, приткнувшейся между библиотекой Главка и общим с министерством тиром. Часть пристройки занимал склад для вещдоков. А тесное помещение, примыкавшее к библиотеке, полковник Гущин приказал освободить и там – на первом этаже – оборудовал себе кабинет с отдельным входом: стол, стул, сейф для документов, оружейный сейф, кулер для воды, телефоны спецсвязи, ноутбук и… канистры с санитайзером у двери, хоть залейся!

Полковник Гущин с Макаром остались в этом причудливом рабочем «офисе» – Макар зашел в библиотеку рядом и попросил там еще два стула и какой-нибудь приставной столик, припер все это сам. А Гущин в перчатках, вооружившись двумя тряпками, методично протирал стол, подоконник, дверные ручки, сейфы санитайзером, брызгая его обильно и на пол. Делал все лично, потому что уборщице не доверял.

Клавдия Мамонтова он послал наверх к себе в приемную, предварительно позвонив своему секретарю. Мамонтов шел по коридорам Главка – здесь все тоже сильно изменилось в период пандемии. Сотрудники поделились, как и везде, на «масочников», по-прежнему ходивших так, хотя строгий запрет на ношение масок в помещениях сейчас и не действовал, и пофигистов, делавших вид, что все как прежде и вообще ничего в мире не случилось.

Юный секретарь Гущина корпел в приемной над документами в маске и перчатках! Все это по строгому приказу полковника. Он сразу кивнул Мамонтову на два офисных лотка, доверху заполненных накопившимися документами на подпись, сводками, папками.