и западных районов с просьбой оказать помощь указанными специалистами, на что оба Министерства ответили отказом.

Прошу Вас дать указание Министерствам угольной промышленности восточных и западных районов о направлении в наше распоряжение 15 специалистов, в том числе:

для работы в аппарате Министерства — одного горного инженера по эксплуатации угольных месторождений, знакомого с работами в шахтах, опасных по пыли и газу;

для работы в проектных организациях:

горных инженеров по проектированию шахт — 4 чел.

БАЙБАКОВ.

Когда в декабре 1948 года топливные министерства объединили, Байбаков стал министром нефтяной промышленности СССР. Ведомство управляло также газовой промышленностью. И здесь послужной список Байбакова пополнился строительством газопровода Саратов — Москва. Его история такова. В годы войны потребности московских предприятий и населения в топливе покрывались в основном за счет дров, торфа и топочного мазута, поскольку Донбасс — основной довоенный поставщик каменного угля — был оккупирован, а после освобождения его еще предстояло восстановить и вернуть к жизни. Многие жители Москвы того времени — в основном, женщины — были заняты на лесозаготовках. Дрова по столице развозили грузовые трамваи, за керосином выстраивались огромные очереди. Поэтому 3 сентября 1944 года Сталин подписал постановление ГКО «О строительстве газопровода Саратов — Москва».

За проект отвечало Министерство нефтяной промышленности, а работы были поручены Главному управлению аэродромного строительства НКВД. Возглавляли строительство генерал-лейтенант Л. Б. Сафразян и генерал-майор инженерной службы В. А. Панкин. Из США по лендлизу были поставлены тонкостенные бесшовные трубы, газоперекачивающие агрегаты и другое оборудование. А в декабре 1944 года Байбаков получил разрешение на отправку в США нескольких министерских сотрудников для закупки 25 газотурбинных компрессоров «Cooper-Bessemer 1591 GMV», а также для изучения опыта строительства и эксплуатации дальних газопроводов. Группу возглавил Юлий Боксерман — крупный газовый специалист, один из самых верных подручных Байбакова.

К 1946 году газопровод был построен, но его эксплуатация вызывала серьезные вопросы. Прежде всего у Сталина, не оставлявшего газопровод своим вниманием. И вот в декабре 1946 года Сталин возвращается из Сочи, где он проводил отпуск. На перроне его встречают высшие руководители страны. И первый же вопрос к ним:

— Как работает газопровод?

— Плохо, товарищ Сталин, с перебоями, — отвечает секретарь ЦК партии, председатель Моссовета Г. М. Попов.

Сталин обрушивается на Берию:

— Нашумели на весь мир об этом газопроводе, а теперь он не работает. В Сочи я получил рапорт строителей, собирался подписать приветствие, начал подписывать, и вдруг капнули чернила из ручки, образовалось пятно: плохая примета… И я решил подождать.

Сталин предлагает Берии немедленно принять меры для ликвидации недостатков. В тот же вечер Берия срочно собирает у себя всех руководителей МВД и Главгазпрома. На совещание приглашены Н. К. Байбаков, Н. А. Вознесенский, А. И. Микоян и Г. М. Попов.

«Берия сидел мрачный, окидывая всех входящих быстрым, испытующим взглядом, и тут же сходу устроил крикливый разнос, начал громить строителей, всех и вся, и в гневе предложил министру внутренних дел Круглову тут же при всех сорвать погоны с Панкина, — описывает Байбаков этот вечер в своей книге “От Сталина до Ельцина”. — Все сидели молчаливые, подавленные. А Берия продолжал громить и обличать. Наконец, Вознесенский, видимо, устав от пронзительного и однообразного крика, предложил заняться существом дела. Берия, не ожидавший такого вмешательства, казалось, весь позеленел и, не ослабляя крика, заявил, что следует помнить — он выполняет поручение Сталина. И все же вскоре поутих и потребовал доклада о работе газопровода. По предложению Попова слово предоставили Боксерману. Два часа подряд Боксерман докладывал о причинах аварии, но Берия нетерпеливо без конца перебивал его, одергивал, обвиняя в том, что докладчик берет под защиту строителей, которых надобно отправить в лагеря».

По воспоминаниям Байбакова, вся ночь прошла в утомительных спорах и обвинениях, пока, наконец, не приняли решение, определив в нем меры по устранению неполадок в эксплуатации газопровода. Боксермана назначили начальником Управления газопроводом Саратов — Москва, сохранив за ним прежнюю должность заместителя начальника Главгазпрома. На следующий день это решение было утверждено на заседании Президиума Совмина СССР, которое вел Н. А. Вознесенский.

Более года Байбаков находился под гнетом сталинского внимания к газопроводу, пока строители и эксплуатационники не обеспечили наконец бесперебойную подачу газа из Саратова в Москву. Наиболее отличившиеся работники, в том числе и Боксерман, получили Сталинскую премию, были награждены орденами и медалями. И лишь после этого Байбаков перевел дух. Тучи над его головой развеялись.

Тогда же, в 1946-м, в нефтегазовой отрасли произошло еще одно событие, на этот раз приятное, похожее на святочную историю. В начале февраля Баку сердечно приветствовал своего знатного земляка — наркома нефтяной промышленности, депутата от солнечного Азербайджана, дорогого Николая Константиновича Байбакова. Он приехал встретиться со своими избирателями накануне первых послевоенных выборов в Верховный Совет СССР.

«Шамхорский дом культуры был заполнен до отказа, — описывает эту встречу биограф Байбакова М. В. Славкина. — Выступали рабочие, колхозники. Председательствующий предоставил слово ученику 10 класса. Смущаясь от такой большой аудитории, худой черноволосый паренек говорил сначала сбивчиво. Рассказывал об учебе, о том, что собирается поступать после школы в нефтяной институт. Постепенно освоившись, заговорил более уверенно, энергично. Обратился к кандидату в депутаты с просьбой решить два вопроса: заасфальтировать дорогу к школе и провести электричество. “Наказы твои исполню, — пообещал Байбаков, — а специальность ты выбрал хорошую. Если нужна будет моя помощь, обязательно помогу”».

Прошло восемь лет с того дня, и история паренька, пережившего счастливые мгновенья встречи с самым главным нефтяником, получила сказочное завершение. Разбирая утреннюю почту, министр Байбаков увидел телеграмму из Баку: «Уважаемый Николай Константинович, я свое обещание выполнил. Поступил и успешно окончил нефтяной институт. Дважды был на практике в Западной Сибири. Верю в перспективность этого региона. Но комиссия по распределению оставляет меня в Баку. Прошу Вас оказать содействие в получении направления на работу в Западную Сибирь. Это мне советует ваш и ныне мой руководитель профессор Михаил Владимирович Абрамович». И подпись — Фарман Салманов. «Невероятно, но факт, — пишет М. В. Славкина, — Николай Константинович вспомнил и собрание, и черноволосого паренька. Вопрос решился моментально! Фарман был направлен на работу в трест “Запсибнефтегеология”».

Фарман Салманов станет знаменитым нефтяником, первооткрывателем сибирской нефти, первым заместителем министра геологии СССР, доктором геолого-минералогических наук, Героем Социалистического Труда.

Вернемся, однако, к наркомовским будням. В 1948 году в пылу очередной реорганизации был ликвидирован Главгазтоппром. На его месте создали Главнефтегаз (в составе Министерства нефтяной промышленности) и Главнефтегаз (в составе Министерства угольной промышленности). Таким образом, газовая отрасль лишилась самостоятельности. Для Байбакова, принявшего ее под свое крыло, это означало