Почему-то от мысли о том, что надо будет перезвонить и ей, внутри эхом раздаётся недовольство.

Я отбрасываю телефон в сторону. Взгляд сам устремляется к сонной Насте.

Губы по волшебству начинает щекотать улыбка.

В груди возникает странная, губительная пустота.

Сердце замирает и резко бросается вниз с обрыва. И лишь потом после этого смертельного номера начинает биться, но гораздо быстрее, чем до этого.

В душе я думаю только о том, что было между нами вчера.

Патологическая зацикленность на красотке с сочным телом. Член гордо стоит и упорно настаивает, что нам нужно продолжить прямо сейчас.

В голове опять мелькает тень вчерашнего. Возбуждение наступает на глотку, перекрывая дыхание.

Становится тесно и тяжело.

Жарко. Несмотря на прохладную воду.

Я обхватываю ствол пальцами, совершая несколько движений. Но лишь ещё больше дразню себя.

Становится немного смешно. С другой девушкой я бы не церемонился, просто перевернул и начал трахать ещё спящую.

Но понимаю, что не смогу использовать Настю так же, просто для снятия напряжения. Мне нужно чувствовать, что она испытывает не меньшее удовольствие от нашего секса.

После душа я одеваюсь, натягивая боксеры и поправляя возбуждённый член. Едва зайдя в комнату, мне приходится схватиться пальцами за косяк, чтобы не бросаться, как дикарю, на Настю.

Она вытягивается в кровати во весь свой рост. Полностью голая, сексуальная.

Моя.

Мысленно я уже кончил на последнем звуке слова «моя»…

В реальности продолжаю смаковать это волнительное событие.

— Ой!

Настя смущённо смеётся, заметив меня, и мгновенно натягивает простынку на свою грудь.

Она такая разносторонняя. Милая и стеснительная в жизни.

В постели приходится её разогревать, раскатывать, растягивать, но зато потом становится понятно, что у неё немаленькие запросы в сексе и тяга к экспериментам.

Горячая девушка, сексуальность которой раскрываю именно я.

Со мной она становится другой: такой же мягкой и нежной, но с острой перчинкой и большим желанием пошалить.

— Доброе утро, Дань. Не видел мой телефон?

— Нет.

— Сколько времени уже? Надо было…

— Твоя мама сегодня сама отведёт Мирона в детский сад. И я тоже проспал. Расслабься.

— Хорошо. Я в душ!

Настя так и уходит, закутавшись простынёй. Но я уличаю подходящий момент и наступаю ногой на конец простыни, волокущийся по полу.

Настя не ожидала такого коварства и возмущённо пискнула, прикрывая сахарную попку ладошками.

— Не-а, я всё вижу! — смеюсь я. — И не только вижу. Я уже трогал, целовал и кусал каждый сантиметр твоего тела. Так что можешь не прикрываться. Раздену.

Настя со скоростью кометы исчезает в ванной комнате.

Сам я ныряю под одеяло, избавляюсь от боксеров. Они мне, чёрт побери, мешают.

Настя проводит в душе много времени. Я едва не срываюсь. Если она не выйдет прямо сейчас, придётся брать ванную комнату штурмом. И не только ванную комнату.

Но Настя вовремя решает перестать испытывать моё терпение.

Она, конечно, закуталась в длиннющий отельный халат. С ростом Насти он достаёт ей до пят. И это она его ещё собрала высоко на талии, перетянув поясом.

— Даниил, ты отвезёшь мен…

— Насть… — обрываю красавицу на полуслове и красноречиво запускаю руку под одеяло.

Я сжимаю член пальцами и недвусмысленно стону.

— Снимай халат и марш в постель. Ко мне…

— К тебе? — в глазах Насти стремительно меняется калейдоскоп эмоций.

— Ко мне… У меня острая необходимость… — стону я. — Очень острая, Нас-тень-ка…

Щёчки Насти розовеют. Она лихорадочно убирает влажные пряди волос с лица, и улыбается, робко хватаясь за пояс халата.

Через несколько секунд белоснежный вафельный халат сползает вниз, к ногам Насти.

Она переступает через него, медленно, подходя к кровати.

Словно озабоченный подросток я обвожу голодным взглядом стройные ножки. Сливочная белизна её кожи манит.

Чувствую себя котом перед блюдцем со сметаной. Хочется слизывать языком запах и дрожь тела.

Во рту скапливается слюна. Медленно сглатываю, но все равно испытываю какие-то душераздирающие эмоции.

— Иди сюда… — говорю севшим голосом, приподнимая край одеяла.

— Может быть, потом? В более подходящее время? — тихо спрашивает Настя, но, тем менее, забирается на кровать.

Через мгновение она оказывается верхом на мне.

Мои пальцы нежно теребят выступающий бугорок, быстро наливающийся желанием от требовательных движений. Обвожу подушечками пальцев складки, раскрывая их, и подталкиваю податливую, влажную дырочку к своему члену.

— Где твой презерватив? — спрашивает Настя.

— Давай без него?

В этот момент я, честно, не думаю ни о чём другом, кроме ей тугой и горячей влажности, умело сжимающей под самый корень.

Настя замирает и опускает свою руку вниз. Ладошкой перехватывает мой член и проводит пальцами до головки.

— Презерватив, Смоляков. Или…

Я стону. Мне не выдержать ласковой пытки. Пальцы второй руки Настя размещает у себя между ног.

Я словно пьяный смотрю, как она ублажает меня и дразнит себя, постанывая. Потом она передвигает пальцы второй руки на моём члене, спускает ниже, зажимая яички, перекатывая их в ладони.

— Или ублажай себя сам! — внезапно заканчивает она, отстраняясь.

— Чертовка! Вдруг у меня закончились презервативы?

Я ругаюсь матом, перетрясая брюки и пиджак.

— Блядь. Закончились…

Как так? Вчера было много! Неужели мы потратили их все?

Никогда бы не думал, что мне не хватит презервативов. А вот не хватило же!

От отчаяния хочется лезть на стену.

Настя не намерена допускать меня к своему телу без защиты, но нарочно дразнит себя у меня на глазах, ныряя пальцами в узкую щёлочку.

Я в ярости отпинываю брюки, замечая под ними один уцелевший пакетик.

— Не кончай без меня, Мышка! Я уже иду к тебе! — обещаю я, разрывая зубами фольгированный пакетик.

— Скоро опоздаешь… — томно выдыхает она, двигая бёдрами над своей ладонью.