– Я думала, его используют психологи, – сказала Терез.

– То есть делать поправку… это бессмысленный термин. Жизнь – точная наука сама по себе, со своими законами. Их только нужно найти и дать им определение. Чего ты не можешь себе объяснить?

– Ничего. Подумала тут кое о чём, что на самом деле не имеет значения. – Её вдруг снова охватил гнев, как тогда на улице, после обеда.

– Чего? – хмурясь, не унимался он.

– Ну, например, обеда, который у меня только что был, – сказала она.

– С кем?

– Не имеет значения. Если бы имело, я бы рассказала подробно. Просто я подумала, что это всё коту под хвост, как если утрачиваешь что-то. Но, может быть, этого чего-то вовсе и не существовало. – Терез хотела хорошо относиться к Абби, потому что Кэрол к ней хорошо относилась.

– Кроме как у тебя в голове? Всё равно это может быть утратой.

– Да… но есть люди или поступки, от которых в конечном итоге ничего не остаётся, что можно было бы сохранить, потому что ничто с тобой не перекликается. – Но говорить она хотела о другом, совсем не об этом. Не об Абби и не о Кэрол, а о том, что было до. О том, что идеально всё связало воедино и идеально объяснило. Она любит Кэрол. Она опустила лоб на ладонь.

Дэнни секунду смотрел на неё, потом оттолкнулся от стены. Он повернулся к плите, достал из нагрудного кармана спичку, и Терез поняла, что разговор завис, что так и останется висеть, никогда не будет доведён до конца, что бы они дальше ни сказали. Но она чувствовала, что если перескажет Дэнни каждое слово, которым она обменялась с Абби, он одной фразой сможет развеять все словесные ухищрения, словно побрызгав в воздух химикатом, который в одно мгновение высушит весь туман. Или всё равно всегда остаётся нечто неприкосновенное для логики? Нечто алогичное, кроющееся за ревностью, подозрительностью и враждебностью в речи Абби, то, что и есть Абби сама по себе?

– Всё сложнее, чем набор комбинаций, – добавила Терез.

– Какие-то вещи не реагируют друг на друга. Но всё живо. – Он развернулся с широкой улыбкой, как будто ему в голову пришла совсем другая мысль. В поднятой руке он держал спичку, которая всё ещё дымилась. – Как эта спичка. И я не говорю о физике, о неуничтожимости дыма. Вообще я сегодня довольно поэтически настроен.

– К спичке?

– У меня такое чувство, что она растёт, как растение, не исчезает. Мне кажется, для поэта всё в мире должно иногда обретать структуру растения. Даже этот стол – как моя собственная плоть. – Он прикоснулся к краю стола ладонью. – Такое чувство у меня было однажды, когда я верхом взбирался в гору. Это было в Пенсильвании. Я тогда не очень хорошо владел верховой ездой. Помню, как конь повернул голову, увидел подъём и решил взять его галопом. Он присел на задних ногах перед тем, как рвануть, и внезапно мы понеслись во весь опор, и мне было совсем не страшно. Я чувствовал полную гармонию с конём и землёй, как будто мы составляли целое дерево, которое просто раскачивалось ветвями на ветру. Я помню свою уверенность в том, что сейчас со мной ничего не случится – в какой-нибудь другой раз, да, со временем. И от этого я почувствовал себя очень счастливым. Я думал обо всех людях, которые боятся и приберегают впрок всякую всячину и себя самих, и я подумал, что когда каждый в мире придёт к тому же осознанию, которое пережил я, поднимаясь в гору, тогда наступит своего рода правильная экономика жизни, и потребления, и расходования. Понимаешь, о чём я? – Дэнни сжал кулак, но глаза его блестели, словно он продолжал смеяться над собой. – У тебя когда-нибудь изнашивался джемпер, который ты особенно любила и который в конце концов выбросила?

Терез вспомнила о зелёных шерстяных перчатках сестры Алисии, которые она и не носила, и не выбрасывала.

– Да, – сказала она.

– Ну вот, это то, что я имею в виду. И овцы, которые не отдавали себе отчёта в том, сколько шерсти теряют, когда их стригли, чтобы сделать этот джемпер – потому что они могут отрастить новую шерсть. Это очень просто. – Он повернулся к уже закипевшему кофейнику, который поставил разогревать.

– Да. – Она знала. То же с Ричардом и воздушным змеем – потому что он мог сделать нового. Она подумала об Абби, неожиданно с чувством зияющей пустоты, будто их обед был с корнем вырван из памяти. На мгновение ей показалось, что её сознание перелилось через край и пустое поплыло в пространство. Она встала.

Дэнни подошёл к ней, положил руки ей на плечи, и хотя она чувствовала, что это был всего лишь жест, жест взамен слова, чары были разрушены. Она ощутила дискомфорт от его прикосновения, и это ощущение дискомфорта вернуло её с небес на землю.

– Мне нужно возвращаться, – сказала она. – Я очень задержалась.

Руки Дэнни опустились с её плеч, он с силой прижал её локти к бокам и вдруг поцеловал, на секунду крепко охватив губами её рот, и она ощутила его тёплое дыхание на верхней губе, перед тем, как он её отпустил.

– Да, – сказал он, глядя на неё.

– Почему ты… – она замолчала, так как в поцелуе нежность настолько смешалась с грубой силой, что она не знала, как это воспринимать.

– Почему, Терри? – произнёс он, отворачиваясь от неё с улыбкой. – Тебе было неприятно?

– Нет, – ответила она.

– Ричарду было бы неприятно?

– Думаю, да. – Она застегнула пальто. – Я должна идти, – сказала она, направившись к выходу.

Дэнни распахнул перед ней дверь, улыбаясь своей непринуждённой улыбкой, так, словно ничего не произошло.

– Завтра придёшь? Приходи на обед.

Она помотала головой.

– Не думаю. Я занята на этой неделе.

– Ладно, приходи… может быть, в следующий понедельник?

– Ладно. – Она тоже улыбнулась, автоматически протянув руку, и Дэнни коротко и вежливо её пожал.

Два квартала до «Чёрного кота» она пробежала бегом. Немножко как тот конь, подумала она. Но недостаточно, недостаточно для совершенства, а то, о чём говорил Дэнни, было совершенство.

11

– Досуг бездельников, – сказала Кэрол, вытягивая ноги перед собой на диване-качелях. – Пора бы Абби уже снова подыскать себе работу.

Терез промолчала. Она не всё рассказала Кэрол о разговоре за обедом, но ей больше не хотелось говорить про Абби.

– Не хочешь пересесть на более удобный стул?

– Нет, – ответила Терез. Она сидела на кожаной табуретке рядом с качелями. Они закончили ужинать пару минут назад и поднялись сюда, в помещение, которого Терез раньше не видела, – это был остеклённый балкон, пристроенный к той простой зелёной комнате.

– Что ещё сказала Абби, что тебе не понравилось? – спросила Кэрол, продолжая смотреть прямо перед собой поверх своих длинных ног в тёмно-синих брюках.

У Кэрол был усталый вид. Её волнуют другие вещи, подумала Терез, более важные, чем это.