Еще был узкий проход посреди подъездной аллеи, окаймленный стенами снега. Местами отчетливо виднелись отпечатки цепей, а посередине дорожки — следы шин, которые вели прямо к припаркованному «воксхоллу». Легко заключить, что полиция командировала эвакуатор с прицепленным спереди снежным плугом, чтобы очистить путь из деревни.

Помимо затененной голубой ленты, являвшей собой пропаханную тропинку, изгибающуюся на север, все подходы к Букшоу представляли единое обширное пространство нетронутого снега.

Поскольку я теперь стояла спиной к ветру, южная зубчатая стена была чуточку теплее, чем северная. Подо мной рядом с кухонным огородом сгрудились засыпанные снегом грузовики и фургоны «Илиум филмс», напоминавшие маленький цирк зимой. Их соединяли узкие цепочки следов, и я увидела, как мужчина в униформе вышел из кухонной двери и осторожно двинулся к грузовику поменьше. Энтони, шофер Филлис Уиверн. Я совсем о нем забыла.

Я высунулась из-за зубчатой стены как можно дальше, рассматривая стену дома. Да, вот виднеется радиатор черного «даймлера». Похоже, его припарковали рядом с засыпанной снегом цветочной клумбой. Когда я высунулась еще на дюйм, чтобы увидеть, сидит ли кто-нибудь в машине, я зацепила глыбу снега, которая рухнула вниз и со стуком упала на крышу «даймлера».

— Черт! — шепотом выругалась я.

Энтони внезапно остановился, посмотрел наверх и увидел меня. Потом наступил один из тех особенных моментов, когда незнакомцы встречаются глазами, слишком далеко друг от друга, чтобы заговорить, но слишком близко, чтобы сделать вид, что ничего не произошло. Я подумала, прилично ли окликнуть его — с соболезнованиями или поздравлением с Рождеством, — но он отвернулся и побрел к трейлеру.

Должно быть, эти кожаные сапоги для верховой езды предательски ведут себя в снегу, подумала я.

Возвращаясь к двери, я окинула взглядом высокие каминные трубы и громоотводы Букшоу, возвышающиеся рядами на прочных постаментах, словно органные трубы из кирпича, железа и керамики. Из каминов кухни, северной и западной частей дома в свинцовое небо исходили клубы дыма, которые ветер рвал в клочья.

Я подумала с приятным трепетом — наполовину от удовольствия, наполовину от страха, — что еще до исхода ночи мне доведется покорить эти зазубренные пики ради свидания с Дедом Морозом — эксперимента, результат которого вполне может определить ход моей будущей жизни.

Положит ли химия конец Рождеству? Или я завтра утром найду толстого разъяренного эльфа, плотно приклеившегося к каминной трубе и извергающего проклятья?

Должна признать, что часть меня надеется на легенду.

Временами мне кажется, будто я стою над холодным океаном — одна нога в Новом Свете, другая в Старом. Они неуклонно разъезжаются, и мне грозит опасность разорваться пополам.

Полчища людей в вестибюле начинали демонстрировать усталость. Они находились здесь уже больше половины суток, и было заметно, что их терпение истощается.

Куда я ни смотрела, везде были люди с темными кругами вокруг уставших глаз, и воздух в переполненном помещении стал затхлым.

Мне доводилось замечать, что толпа людей даже в просторном помещении заставляет почувствовать себя другим человеком. Возможно, подумала я, когда мы начинаем дышать чужим дыханием, когда неугомонные атомы их тел начинают смешиваться с нашими, мы берем что-то от их личности, как кристаллы в снежинке. Возможно, мы становимся чем-то большим и одновременно чем-то меньшим, чем мы есть.

Я запишу это любопытное наблюдение в свой дневник при первой возможности.

Люди, которым пришлось спать на плитках пола, разминали кости, злобно глядя на счастливчиков, которые присмотрели для себя углы, где можно было сидеть, прислонившись спиной к стене. Максимилиан Брок воздвиг вокруг своего маленького островка плиток стену из книг, и я не смогла сдержать удивления при мысли о том, где он их взял. Должно быть, он совершил набег на библиотеку в ночные часы.

Могут ли добрые жители Бишоп-Лейси, запертые в Букшоу, так быстро превратиться в диких котов, защищающих свою территорию? Если им придется пробыть в заключении еще дольше, они скоро начнут присматривать себе участки и сажать овощи.

Вероятно, в словах тетушки Фелисити есть доля истины. Они все, и мужчины, и женщины, в одинаковой степени выглядели так, будто им не помешала бы короткая прогулка на свежем воздухе, и я внезапно обрадовалась, что выбралась на крышу, пусть даже на пару минут.

Но этим поступком не нарушила ли я официальный запрет?

Хотя я не слышала это своими ушами, наверняка инспектор Хьюитт отдал приказ, чтобы никто не покидал дом. Это стандартная процедура в случаях, когда подозревают в убийстве, а смерть Филлис Уиверн не была ни естественной, ни самоубийством, ее убили из мести.

Но как насчет Энтони, шофера? Он же свободно бродит по округе? Я видела его с крыши. И люди с лопатами во дворе? Викарий, собрав свою команду, бросил вызов закону? Маловероятно. Должно быть, он попросил разрешения. Вероятно, инспектор сам попросил его очистить двор.

Пока я думала об этом, распахнулась входная дверь и в вестибюль, топая и тяжело дыша, ввалились люди со двора. И только через несколько минут я осознала, что кое-кого не хватает.

— Дитер, — окликнула я, — а где викарий?

— Уехал, — ответил он, нахмурившись. — Он и фрау Ричардсон отправились в деревню.

Фрау Ричардсон? Синтия? В деревню?

Я едва могла поверить своим ушам. Окинула взглядом вестибюль и увидела, что Синтии Ричардсон нигде нет.

— Они настояли, — сказал Дитер. — Через пару часов должна состояться рождественская служба.

— Но половина прихода здесь! — удивилась я. — Какой в этом смысл?

— Но остальные в Бишоп-Лейси, — возразил Дитер, разводя руками. — И служителям английской церкви здравый смысл не внушишь.

— Инспектор слетит с катушек, — сказала я.

— Правда? — поинтересовался голос за моей спиной.

Нет необходимости говорить, что это был инспектор Хьюитт. Рядом стоял детектив-сержант Грейвс.

— И что заставит меня, как ты выразилась, слететь с катушек?

Мой разум быстро перебрал возможности и увидел, что выхода нет.

— Викарий, — ответила я. — Он и его жена отправились в Святого Танкреда. Канун Рождества.

Чистая правда, и, поскольку вряд ли это государственная тайна, меня нельзя обвинить в болтовне.

— Давно? — спросил инспектор.

— Думаю, нет. Не больше пяти минут назад, наверное. Дитер может уточнить.

— Их надо немедленно вернуть назад, — сказал инспектор. — Сержант Грейвс?

— Сэр?

— Попробуйте перехватить их. У них фора, но вы моложе и в лучшей форме, полагаю.

— Да, сэр, — сказал сержант Грейвс, и внезапно ямочки на его щеках придали ему вид застенчивого школьника.