Гитара смолкла, зазвучали шаги. Кто-то, совершенно не скрываясь, громко и четко, как на параде шел ко мне. Подошел к двери и вежливо постучал.

— Кто там? — спросил я, внезапно вспомнив, где, когда и по какому случаю слышал эту мелодию.

— Не стреляйте, я пришел с миром, — знакомый голос, прекрасный английский.

— Если так, милости прошу.

— Такое ощущение, что все это уже с нами происходило, — невысокий, даже для азиата, хрупкий китаец, вошел внутрь, осмотрелся и уселся на стол. А я на ватных ногах дошел до дивана и приземлился.

— Только в вашем случае охранников было больше, а у меня всего один и живой.

— Неужели? — он подошел к неподвижно лежащему Мигелито и поискал пульс. — Скажем так, всего один.

— Как вы меня обнаружили?

— Не поверите, мы разыскивали не вас, а их… — он кивком головы указал на покойника.

— Участвуете в совместном проекте?

— Не совсем, — он покачал головой. — Сигарету?

— С удовольствием.

— Кстати, вы не собираетесь сводить счеты с жизнью?

— С чего бы это? — удивился я.

— Надеюсь, стрелять в меня тоже не входит в ваши планы? — меланхолично спросил он и дал прикурить.

— Ни в коем случае.

— Тогда спрячьте, пожалуйста, оружие, а, еще лучше, отдайте мне.

— Черт, извините, — оказывается, все это время обе мои пушки были направлены прямиком на него. — Что-то мне не по себе.

— Не беспокойтесь, мы вам поможем.

— Заранее благодарен, только ногами не бейте, мне на сегодня уже достаточно.

— Что дальше? — спросил я, лениво щурясь на солнышко.

Мы с господином Лю, респектабельным бизнесменом из Гонконга, сидели на открытой веранде загородного кафе и перекуривали на сытый желудок.

— Ничего особенного, — он сделал глоток кофе из чашки. — Скажите лучше, как себя чувствуете?

— Очень даже неплохо.

— Китайская медицина творит чудеса.

— Кто бы спорил.

Вчерашний вечер я провалялся в койке, являя собой дурную пародию на дикобраза, то есть, весь в иголках. Потом я испил какого-то совершенно мерзкого на вкус отвара и провалился в сон как в колодец. К собственному удивлению, утром был уже почти в порядке и очень хотел есть.

— Насчет того, что дальше… — мой собеседник извлек сигарету из портсигара, один из блондинов с быстротой русской борзой, подскочил и дал огоньку. — Продолжайте работать, как работали.

— А, что будете делать вы?

— По крайней мере, мешать вам я не собираюсь.

— Зато будете приглядывать.

— А вы заметили моего человека?

— И не одного.

— Что значит школа, — вздохнул он.

— Спасибо за комплимент, — я изобразил что-то вроде поклона, — мне кажется, у нас обоих возможны проблемы.

— Если вы имеете в виду вчерашнюю публику…

— «Охотников»?

— Совершенно верно.

— Проблем не будет.

— Когда их найдут…

— Их не найдут, ни сейчас, ни потом.

— Постойте, но они должны были доложить руководству о том, что вышли на меня…

— Они этого не сделали, — он лукаво улыбнулся, и вяло махнул ладошкой. Один из белобрысых здоровяков мигом оказался у нашего столика и подлил шефу кофе, а заодно и мне. — Вы понимаете…

Понимаю, как не понять. Ребята решили не только прогнуться по службе, но и срубить деньжат. В таком случае информировать начальство — значит увеличивать число пайщиков. Вот, Джон и решил перво-наперво выпотрошить меня, заполучить изделие и подождать, не возрастет ли премия. Никогда не поздно доложить руководству о победе, главное при этом — грамотно подстраховаться, чтобы не оттерли от кассы.

— Все равно, — упрямо проговорил я. — Рано или поздно обнаружатся тела, полиция проверит дом…

— Невозможно обнаружить того, чего уже не существует. Кстати, как вы относитесь к здешней ветчине?

— С восторгом.

— Мой вам добрый совет, — он тонко улыбнулся. — Переходите на говядину, — и добавил. — Шутка.

В каждой шутке, как известно, непременно присутствует некоторая доля шутки. Если учесть то, что выходцам из Поднебесной принадлежит не только лучшая в стране служба химчисток, но и немало свиноферм, за судьбу Джона и его команды можно больше не волноваться. Их уже не только, мелодично похрюкивая, съели и переварили, но уже успели ими же, извините за выражение, просраться.

— Еще раз примите мою благодарность.

— Вы тоже когда-то меня выручили и, потом, у нас были свои счеты к «Охотникам», — он нахмурился.

Понятно, судя по всему, Джон и его команда нехорошо обошлись с кем-нибудь из земляков господина Лю, вот и нарвались. Китайцы этого очень не любят. У них, вообще, принято не оставлять «хуацяо» (этнические китайцы, проживающие за пределами КНР) без внимания, даже тех из них, кто никогда в самом Китае не был, и ехать туда не собирается. Все они считаются гражданами КНР и прекрасно об этом помнят. Тем, кто забывает об исторических корнях, принято так или иначе напоминать. В результате работать здесь, на севере Европы, господину Лю гораздо комфортнее, чем, скажем, мне. Представляю, что будет, если вдруг заявлюсь к кому-нибудь из живущих здесь бывших сограждан и попрошу о помощи. В лучшем случае меня просто пошлют или набьют морду.

— Значит, я продолжаю спокойно работать?

— Безусловно.

— Под вашим присмотром?

— Мы снимаем наблюдение, — и, видя мое удивление, пояснил. — Думаю, наше и ваше руководство смогут договориться.

— Как в прошлый раз?

— Совершенно верно, — он откинулся на стуле и заложил руки за голову. — Нам есть, что предложить взамен.

Выстрела я не услышал, просто, увидел, как на белой рубашке моего собеседника слева появилось большое красное пятно. Господин Лю коротко вскрикнул, потом обмяк на стуле и начал медленно сползать на землю.

Я упал вбок, и несколько раз, подобно колобку из сказки, перекатился в сторону, пока не укрылся за массивным буфетом из темного дерева. Осторожно выглянул: блондины среагировали правильно и быстро, чувствовалась выучка. Подхватив шефа под руки, они в темпе несли его к машине. Дождался, пока они отъедут, вскочил на ноги и задал стрекоча.

До центра я добирался на автобусе, потом прокатился в местном игрушечном метро и выскочил оттуда в районе Нэррепорт. Заглянул в кафе неподалеку, забросил монетку в телефон-автомат, набрал номер и прислонился к стене, оглядываясь. С самого начала, сбежав из кафе после смерти достопочтенного господина Лю, я делал это постоянно. Никакой слежки за собой я не заметил, но это ровным счетом ничего не значило.