— Да, конечно, сейчас, — он закатил глаза, вспоминая — он сказал…

— Точно?

— Да.

— Повтори еще раз… — он повторил, вроде сошлось.

Я взял со стола кое-какие бумаги и уселся на стул рядом с ним.

— Смотри у меня, если что-то упустил или соврал…

— Я сказал правду.

— Проверю. А теперь расскажи, красавец, кто это тебя так ловко подвербовал?

— Никто… — ответил он, и я решил было, что Славику понравилось валяться на полу и получать пинки. — Подождите, — быстро проговорил он, заметив, что я опять поднимаюсь. — Говорю же, никто меня не вербовал.

— Тогда что?

— Со мной беседовали, сказали, что операцию проводит Москва и я единственный, на кого можно положиться.

— И ты поверил?

— Конечно. Сами понимаете, резидент у нас полный лузер, остальные, — скривился, — вообще никакие.

— Кто беседовал? — и он сказал, кто, как и когда.

— Что обещали?

— Перевод в центральный аппарат в Москву или должность резидента по выбору.

— Капитаны не бывают резидентами даже в таких душных странах, как эта.

— Обещали майора досрочно.

— И ты поверил?

— Поверил. — Бедный мальчик, ему так хотелось побыстрее пробиться во взрослую лигу.

— Что ты должен был сделать за это?

— Ставить жучки на машины, которыми пользовался Ник и сообщать содержание всех переговоров с ним.

— Куда сообщать?

— Мне оставили телефонный номер.

— Какой номер? Рассказывай подробно, Слава, не заставляй меня сердиться.

— Номер местного мобильного телефона. После каждого контакта с Ником я выходил по нему на связь и докладывал, что и как.

— Докладывал он, горнист, блин, сигнальщик. На каком языке говорили?

— На русском, только…

— Говори, сука!

— Со мной разговаривал иностранец.

— Понятно, перед моим приездом тоже отзвонился?

— Да, — ответил обоссавшийся и стыдливо потупил глазки.

— Молодец. А с кем встречался лично?

— Ни с кем, честное слово.

— Вот, значит, как, — я встал на ноги, наклонился над ним и еще разок врезал по носу. Потом пару раз пнул по ребрам. — Мы, кажется, договорились не врать.

— Я не вру!

— Не вру, — передразнил я и сунул ему под нос фото. — Вот это ты, такой красивый, а кто сидит рядом? — он загрустил.

— Мне сказали с ним встретиться.

— Я, кажется, спросил, кто это.

— Назим, — чуть слышно ответил он. — Мне действительно приказали.

— Очень за тебя рад. О чем беседовали?

— О вас.

— Мило. И что твоего дружка во мне интересовало?

— Он сказал, что очень хочет знать, что вы наработали по пропавшему изделию.

— Что ты ответил?

— Я сказал, что вам его никогда не найти, — сделал паузу. — Извините.

— Ничего. Что еще?

— Приказал походить за вами.

— Походил?

— Нет.

— Почему?

— Нигде не мог вас найти и, потом…

— Ну, рожай же!

— Я понял, что влип.

— Это ты удивительно правильно понял, только, поздновато. Знаешь, что ты был должен сделать, причем, немедленно?

— Застрелиться? — с надеждой спросил он.

— Из степлера, что ли? Кретин! — я махнул рукой. — Надо было срочно доложить обо всем Борису.

— Что теперь со мной будет? Я действительно не понимал, что работаю против своей страны.

— Самое интересное, ничего особенного. Если все было так, как ты сказал, просто-напросто попрут из разведки, погоны тоже снимут. Устроишься куда-нибудь на фирму, станешь менеджером. Пару лет поживешь спокойно, а уж потом…

— Что потом?

— Потом Ник выйдет на свободу. Почему-то мне кажется, что он постарается разыскать тебя и как следует отблагодарить.

— Вы думаете?

— А что тут думать? Я бы на его месте так и сделал, — забыл сказать, однажды я уже именно так и поступил: разыскал и наказал.

Личико неудавшегося резидента сморщилось, и он заплакал, тихонько и горько, как малыш, которому мама сказала в сердцах, что больше его не любит. Можете меня сколь угодно осуждать, но мне совершенно не было его жалко.

— Все слышал?

— Да. — Борис вытащил наушник из уха и бросил на стол рядом со стаканом. Показал глазами на бутылку с водкой. — Примешь?

— Самую малость, — мы подняли стаканы и употребили, не чокаясь.

— Как он там?

— Обоссался, — с лаконизмом истинного спартанца ответил я. — сидит на жопе, рыдает.

— Ловко ты его, — он кивнул в сторону бутылки, я отрицательно покачал головой. — Давно заподозрил?

— Будешь смеяться, сразу.

— И, что его ждет? — о том, что сделают с ним самим, Борис не спросил.

Я внимательно посмотрел на него и то, что увидел, здорово не понравилось.

— Значит, так, — я уселся за стол напротив него, — для начала все-таки налей.

— Это можно, — водка полилась в стаканы, запахло отчизной.

— Отвечаю по порядку, — употребил внутрь, крякнул и занюхал справочником по вооруженным силам НАТО в регионе. — Когда закончится операция, доложу об этом уроде кому следует, — закурил, — но не раньше, сам понимаешь…

— Понимаю, — мертвым голосом сказал он, — как не понять.

— Теперь о тебе, — он вскинул голову.

— Я не просил говорить обо мне.

— А я не просил меня перебивать.

— Извини.

— Проехали. Так, вот, три дня назад ты вызвал меня на встречу, в ходе которой высказал определенные подозрения в отношении сотрудника резидентуры капитана Андрейко.

— Я? — он обалдело посмотрел на меня.

— Нет, блин, Пэрис Хилтон, — я всплеснул руками, — кто же еще, Боря, конечно, ты. В ходе проведенных мероприятий выяснилось, что товарищ капитан, скажем так, упорол серьезный косяк.

— Как минимум.

— В ходе допроса вышеупомянутый Андрейко во всем сознался и высказал искреннее желание сотрудничать. Кстати, потом скажешь ему написать подробное объяснение.

— И, все равно, не понимаю, какого черта…

— А, хрен ли тут, Боря, понимать. Проводится серьезная операция, враг, как водится, хитер и коварен, но и мы, — я старательно загасил окурок в пепельнице, — тоже кое-что могем. Короче, если я эту хрень разыщу, нам все простят и даже скажут мерси.