по всему корту, что и впрямь зарябило в глазах. Вот еще один неожиданный выход к сетке, еще один колющий удар и еще одно выигранное очко. Счет стремительно рос в пользу Даши. Детдомовская трибуна неистовствовала. Директор с испугом и изумлением вертел головой. Вокруг все воспитанники вскочили, подпрыгивали, бесновались и, казалось, исполняли какой-то неведомый африканский танец. Маска невозмутимости начисто слетела с лица папы Жемчуговой. Он вдруг рванул ворот рубашки и, что-то выкрикивая, с перекошенным ртом бросился в сторону площадки, но тут же был остановлен охраной.

А Даша не видела ничего вокруг и подобно танцующей снежинке парила между небом и землей. И даже те из случайных зрителей, кто ничего не понимал в теннисе, даже они чувствовали, что присутствуют на прекрасном танце таланта и вдохновения. Трунов не выдержал и так рванул за плечо Кротова, что чуть не разорвал его футболку. "Андрюха! Этого сета я не забуду никогда, слышишь, никогда!"

Вторая партия закончилась с убийственным для Жемчуговой счетом -1:6. Обе теннисистки рухнули на свои стулья, схватили бутылки с водой и начали жадно пить. Стадион притих. Вся атмосфера вокруг пропиталась напряжением и драматизмом борьбы, говорить никому не хотелось. Кротов сложил было ладони, чтобы что-то крикнуть Даше, но Трунов остановил его: "Брось, Андрей, сейчас твои слова бессильны помочь. В данный момент у них один тренер на двоих — усталость. Кто крепче физически, тот и выиграет. Ты не кричи, не мешай девчонке перевести дух". Кротов содрогнулся от простоты и ясности этих слов, так мог сказать только истинный профессионал. Он не стал ничего кричать, и убрал ладони ото рта.

Начался третий сет. Предсказания Трунова сбылись. Пошла равная игра. Из-за навалившейся усталости у обеих временами пропадало внимание, и они допускали ошибки, которые в иной ситуации никогда бы себе не позволили. Шла нервная, напряженная борьба очко в очко. Сначала счет по геймам стал 3:3, затем 5:5, и, наконец, 6:6. Казалось бы, все, игра окончена. Не тут-то было — ничьих в теннисе не бывает, это вам не футбол. При таком ничейном счете, чтобы выявить победителя назначается, так называемый, укороченный гейм, в котором для победы необходимо первому набрать 7 очков и обязательно с разницей в два или больше мячей.

Скорость передвижения по корту у соперниц замедлилась, дыхание стало тяжелым и прерывистым. Девочки боролись из последних сил, и никто не хотел уступать. Судья больше не призывал зрителей к тишине. Она, как и огромное горячее солнце, повисла над стадионом.

Надо же было такому случиться, что и в укороченном гейме счет стал ничейным — 6:6 или “ровно”, как говорят теннисисты. Теперь для победы в матче необходимо было выиграть всего два мяча подряд. Всего… Игра достигла своего апогея.

Подавала Даша. Подача удалась на славу, но Александра ее парировала, завязалась перестрелка с задней линии. Никто не рисковал выходить к сетке, слишком высока была цена ошибки, главное — аккуратность и терпение. Предельно собранные и внимательные теннисистки беспрерывно обменивались ударами, перестрелка не кончалась. У зрителей перехватило дыхание. Мяч раз в двадцатый перелетел через сетку, и вдруг главный судья на вышке крикнула резким голосом: "Аут!" Это короткое слово означало, что мяч, посланный Жемчуговой, не попал в площадку и она проиграла очко. " 7:6 ведет Воронова" — отчеканила судья.

Кротов краем глаза заметил, как отец Александры закрыл лицо руками. Жемчугова бросилась к судье с криком: "Мяч попал! Мяч был в корте! Вы ошиблись!" Судья не удостоила ее ответом, только отрицательно покачала головой. И тут случилось невероятное. К судье медленно подошла Даша и громко, отчетливо сказала: "Она права, мяч задел линию, я сама видела". Судья оцепенела. Дело в том, что в теннисе, в отличие от других видов спорта, если игрок свидетельствует против себя в пользу противника, то в этом единственном случае, его мнение ставится выше решения судьи. Даша знала об этом правиле от Кротова и пошла на такой шаг сознательно. Она не хотела нечестной победы, такая победа ей была не нужна.

Что тут началось на стадионе! Трунов закричал не своим голосом: "Сумасшедшая! Ты же не судья, для чего тогда судья на вышке!" Вскочил и Кротов, он тоже не выдержал: "Даша! Что ж ты делаешь?!" Орали и детдомовцы: "Дашка, уйди от судьи, пусть она решает!" И только Павел ничего не кричал. Он тихо повторял про себя: "Это и есть Дашка, вы никто ее не знаете, это и есть Дашка".

Маленькая, тоненькая девочка с растрепанными волосами посредине корта казалась в ту минуту совсем одинокой и беззащитной. Запрокинув голову, она твердо посмотрела в глаза судьи и снова повторила: "Мяч попал в площадку". Востроносая женщина в очках и в строгом, полосатом пиджаке — главный судья соревнований пожала плечами и громко объявила на весь стадион: "7:6. Ведет Жемчугова." Теперь для победы Александре оставалось выиграть всего один мяч.

К Кротову снова наклонился Трунов и сказал в сердцах: "Кроме приза справедливой игры, ничего твоя девчонка не получит. Это же надо, все нормальные игроки жилить стараются, а тут… победа была у нее почти в руках!" В этот момент на скамейку к Кротову протиснулся отец Жемчуговой. Он протянул руку и коротко сказал: "Андрей Владимирович, как бы не закончилась игра, я поздравляю вас как тренера". Кротов молча пожал протянутую руку.

А дальше настал тот миг, с которого и началась наша повесть. В отчаянном прыжке-полете, отбивая мяч, Даша попала им в верхний трос сетки, он на мгновение, показавшееся теннисисткам вечностью, застыл, словно, не зная, на чью половину корта ему упасть и упал… На Дашину половину. Все было кончено.

Даша лежала на спине, покрытая красноватым песком, и смотрела в далекое синее небо, смотрела… и не видела его. Она вообще ничего не видела и не слышала. Какое-то время она оставалась ко всему безразличной, опустошенность заполнила все ее существо. Затем на нее нахлынуло новое чувство. "Позор! Подвела Кротова, весь его труд, все тренировки, все насмарку. Он всю душу вложил в меня, какая же я дрянь! Проиграла на глазах у всего детдома, у всех своих, позор, позор". Сейчас ей хотелось только одного: убежать, спрятаться, забиться куда-нибудь, где никто не смог бы ее больше найти.

Обуреваемая этими чувствами, Даша действительно ничего не видела и не слышала. А между тем, после того как мяч скатился с троса, на стадионе началось невообразимое. Зрители вскочили со своих мест, кто-то кричал, кто-то свистел, большинство же стоя дружно аплодировали. Только человек, не наблюдавший всего