Сто человек… Двести… Триста…

– Точно, батальон, – пробормотал Павел.

– Ну! – с жаром подтвердил Трошкин. – Я ж говорю – много их!

– Прячемся! – резко сказал Шереметев. – «Рама»!

Маленький отряд мигом укрылся под развесистой елкой. «Фокке-Вульф-189» медленно кружил в утреннем небе, смещаясь к востоку, пока не пошел на снижение, скрываясь за лесом. Его еле слышное гудение, оплывавшее с высоты, затихло, зато заговорили пушки – глухая канонада донеслась из дебрей, и вот рванули первые снаряды.

– Наших кроют, гады, – процедил майор.

– Ладно, – хмуро сказал Судоплатов, – идем.

И братья Ефимовы повели нежданных попутчиков дальше. А дальше, за болотом и густым буреломным лесом, стояла всеми забытая деревушка с названием смешным, хотя и малость зловещим – Комарики.

– Немцы к нам не заходили, – болтал Вася, – потому что дороги нет. Один раз только парашютисты высадились, но мужики их всех переловили.

– Молодцы! – оценил Судоплатов.

– Ага! – подхватил Ефимов-младший. – У нас одних летчиков схоронилось человек семь. Или восемь…

Чувствуя, что наговорил лишнего, Вася увял. Николай с укором посмотрел на него и вздохнул.

– Летчики, говоришь? – прищурился Павел. – Дезертиры?

– Да вы что?! – всколыхнулся Коля и запнулся. – А вы… правда комиссар?

– Честное пионерское, – улыбнулся Судоплатов.

– Вы не думайте чего, просто наши из окружения выходили, раненых на себе тащили, вот и оставили у нас, а сами – за линию фронта.

– Понятно.

Деревня Комарики не поражала размерами – полтора десятка домов выстроились вдоль одной улочки, уводившей в лес.

Замычала корова, прокукарекал петух. Колко ударил топор, разваливая полено. Накатило запахами навоза, сена, запаренных веников.

Немногие жители, в основном старики да старухи, не прятались по домам, а выходили за ворота. Опираясь на палки, а то и на клюки, они молча и сурово глядели на незваных гостей. Смотрели без ненависти, но и не обреченно, с каким-то мудрым спокойствием, немного печальным.

А затем на улицу шагнули мужики помоложе. Эти держали в руках винтовки, и было ясно, что они уж точно не рады визитерам.

– Колька! – сердито спросил один из них. – Ты чего немцев привел, паскудник этакий?

– Дядь Миш, это не немцы!

Судоплатов второй раз за день представился:

– Комиссар госбезопасности 3-го ранга.

– А документики? – пробурчал дядя Миша.

– А бильше тоби ничого не треба? – сердито спросил Микола. – Партизаны мы! 1-я партизанская армия. Ясно?

«Приезжие» и «встречающие» сошлись поближе. Павел оглядел недоверчивые лица и усмехнулся.

– Мы на задании и немецкой формы не стыдимся. А вы что же? Уже стесняетесь формы красноармейцев? Или отсидеться думаете? А внукам что рассказывать будете? Как прятались за печкой, будто тараканы? Или врать станете про службу в Красной Армии?

– А ты нас не срами, комиссар! – с угрозой сказал угрюмый мужик с нестрижеными патлами. – Мы свое отвоевали, понял?

– Понял. Коля, что ж ты брехал, будто у вас дезертиров нет?

Патлатый ощерился, вскидывая обрез, но выстрелить не поспел – у него в переносице вдруг образовалось черное пулевое отверстие.

Все застыли, а Федя Ермаков, не опуская пистолет с глушителем, проговорил четко и яростно:

– Комиссар с нами с самых первых дней, ясно? Вас еще не призывали на фронт, а мы уже били фашистов – под Гродно, под Брестом! Били и будем бить, пока не займем их гадский Берлин! А трусы пускай прячутся, нам такие не нужны.

– Хорош, хорош! – зароптали в толпе.

Вперед вышел хромой мужчина лет тридцати.

– Не суди обо всех по одному, – веско сказал он. – Митяй всегда таким был – и вашим, и нашим. А мы не отсиживались, комиссар. Бабкам местным большое спасибо – выходили. Я вот, со своими, первым оклемался. Так мы сколько уже раз к железной дороге выходили! Оружие добывали да патроны. Лекарства тырили у немцев…

– А я никого не осуждаю, – спокойно сказал Судоплатов. – Просто идет война. Я воюю, и мои товарищи воюют. Вчера вот мы были в Клесово и расстреляли сотню бандеровцев. А потом нас самих прижали румыны, то ли батальон, то ли два. И мы пришли сюда не затем, чтобы отсидеться…

– А зачем? – прищурился хромой.

– Не зачем, а за кем. За вами. Коли уж с десантом немецким совладали, то знаете, с какой стороны у винтовки дуло.

– Мы вообще-то к линии фронта хотели двигаться. Уже и припасы в дорогу собрали…

– Если и доберетесь, то месяц проведете в пути. И многие ли из вас дойдут до передовой? А насчет линии фронта… Я не просто так сюда из Москвы послан. Меня назначили командующим 1-й партизанской армией. У нас, правда, всего три дивизии, зато и самолеты есть, и танки, и артиллерия. Зачем все это? А чтобы открыть фронт в тылу врага! Да так немцам с румынами врезать, чтобы они своими тушками местный чернозем унавозили на метр вглубь! Годится вам такой фронт?

Хромой оскалился.

– Годится, командир!

* * *

В тот же день, ближе к вечеру, Судоплатов повел свой отряд обратно. Теперь за ним шагал целый взвод – и летчики, и танкисты, и пехота. Все те, кто «задержался» в 41-м, чах в Комариках, но пошел-таки на поправку.

У Павла были большие сомнения насчет всеобщего энтузиазма окруженцев. Наверняка кое-кто из них намеревался и в самом деле отсидеться в глуши. Но одно дело, когда подобное решение принимают все и держатся его, и совсем другое, если ты в остатке, как трусливое меньшинство.

Страх, стыд и чувство долга – вот что заставило красноармейцев пойти за Судоплатовым. Хватало и таких, которые рвались на фронт по-настоящему, но сочли разумным встать под партизанские знамена.

А молодых бойцов привела в восторг сама возможность наступления в тылу – этого еще не делал никто! Не просто напасть, стянуть, убить и смыться, а атаковать сразу десяток городов и сел, да чтобы танки, самолеты, артиллерия! Здорово!

Только вот Судоплатову было не до восторгов. Раньше он не считал себя склонным к бесшабашности и лихачеству, тогда за каким лешим он прется теперь? Атаковать пару батальонов силами одного взвода? Это даже не смешно. «А мы попробуем!»

– Женька, – подозвал Павел Трошкина, – в разведку надо.

– Понял, товарищ командир. Тут двое десантников есть. Говорят, кое-что умеют…

– Вот и проверь на деле. А мы потихоньку выйдем туда, где нас накрыли. Найдешь?

– Легко! Разрешите идти?

– Валяй…

За Трошкиным отправились двое крепких парней, шагавших пружинисто, как большие коты.