Помогая леди Ниланд подняться в спальню, Гильда не переставала думать о том, как равнодушна была к ней Элоиза.

Видимо, она боялась, что леди Ниланд включит Гильду в свое завещание и придумала легенду о том, что ее сестра якобы находится далеко от Лондона, чтобы Гильду никто не пригласил на балы и приемы.

» Как она могла так относиться ко мне? — спрашивала себя Гильда. — Ведь мы провели вместе все детство!«

Но тут же сказала себе, что нет смысла печалиться о том, чего не исправить.

Гильде не хотелось думать об эгоизме и равнодушии сестры. Она решила помнить только о том, как они играли когда-то вместе в саду и какой хорошенькой была тогда Элоиза.

Убедившись, что леди Ниланд легла отдыхать, Гильда спустилась в вестибюль, где ее уже ждали цветы от поклонников.

Приятно было расставлять их по вазам, создавать красивые композиции. Горничные были благодарны Гильде — обычно у них не хватало времени на подобные вещи.

Один из поклонников, с которым Гильда танцевала накануне на балу, прислал огромный букет лилий, другой — чудесный букет роз.

Гильда отнесла цветы в гостиную, где слуга уже приготовил две вазы, наполнив их водой.

Девушка наслаждалась тонким ароматом цветов, тронутых светом солнечных лучей, когда дверь за ее спиной тихо отворилась.

Она обернулась, и тут же сердце отчаянно заколотилось, а по телу пробежала приятная теплая волна.

Это был маркиз. Он вошел так неожиданно, что несколько мгновений Гильда просто не могла пошевелиться.

Солнце играло в ее волосах золотыми искрами, а лилии так чудесно оттеняли цвет лица, что маркизу показалось, будто девушка сошла с картины.

— Я был уверен, что смогу встретиться с вами наедине, — тихо сказал он.

С этими словами он приблизился, чтобы поцеловать руку, и только тогда Гильда заставила себя присесть в вежливом реверансе.

— Я должна поблагодарить вашу светлость за чудесный вечер, — неуверенно начала она, боясь, что маркиз услышит, как стучит ее сердце.

— Я хотел поговорить с вами.

Гильда поставила цветы в вазу, расправила платье и села на краешек кушетки, вопросительно глядя на гостя.

Маркиз был серьезен и сосредоточен, и девушка пыталась понять, в чем причина столь необычного настроения.

Стэвертон начал не сразу, словно оставляя себе время подобрать нужные слова. Когда он наконец заговорил, Гильда оцепенела и задержала дыхание.

— Почему вы спрятали записку с секретными сведениями в моей кровати? — прямо спросил он.

Слова эти прозвучали резко, как выстрел.

Несколько мгновений Гильда не могла вымолвить ни слова.

Ее щеки покрылись ярким румянцем, выдав ее с головой.

Не найдя, что ответить, девушка сидела молча, склонив голову.

— Я задал вам вопрос?

— Почему вы решили, что это сделала я? — спросила она так тихо, что едва можно было разобрать слова.

— Мой камердинер видел вас наверху возле моей спальни, — ответил маркиз. — И к тому же никто из моих друзей не позволил бы себе подобную дерзость.

Гильда еще ниже опустила голову.

Ей казалось, что от маркиза исходит почти ощутимое презрение. Что, если он никогда больше не захочет с ней разговаривать?! Ее с позором выставят из этого дома, и придется ей возвращаться обратно в деревню.

Маркиз выждал немного и вновь повторил свой вопрос, но уже более мягко:

— Так вы расскажете мне, что произошло?

— Какой-то… мужчина, — начала она неуверенно, — приказал мне… уронить… сумочку, когда я сидела на скамейке в сапу.

— Вы послушались его?

— Он дважды повторил свой приказ… не знаю почему, но я… сделала то, что он требовал.

— Что случилось потом?

— Он подобрал ее… а потом вернул обратно, принес свои извинения… и удалился.

— Вам знаком этот человек?

— Нет, я никогда раньше не видела его.

Маркиз помедлил немного и задал следующий вопрос:

— Вы заметили, как он подложил вам что-то в сумочку?

— Несколько позже, когда доставала носовой платок.

— Все это было для вас неожиданным?

Маркиз говорил теперь излишне резко и требовательно, словно подозревая, что Гильда не до конца честна с ним.

— Да-да, конечно! — воскликнула Гильда. — Как я мота предположить, что подобное может произойти со мной на приеме в вашем доме!

— И, видимо, ни на каком другом приеме, — иронично усмехнулся маркиз.

— Нет, разумеется, нет!

— Вы можете поклясться, что не знали, для чего вам подложили эту записку?

— Я клянусь вам!

Гильда вспомнила, как вернулась в дом, когда заиграла музыка.

— Мне показалось, что в моей сумочке что-то лежит, — сказала она. — Я решила подняться наверх, посмотреть, что это такое. И вдруг кто-то потянул сумочку за ленты.

Гильда перевела дыхание.

— Там было так людно, что я подумала, кто-то просто задел меня. И вдруг это повторилось снова. Я решила придержать сумочку и наткнулась на мужскую руку!

— Что это был за мужчина? — спросил маркиз.

— Я не знаю…

— Вы видели его лицо?

— Да… да… Я повернула голову… это был высокий молодой человек… лоб у него достаточно открытый… Но я только мельком успела рассмотреть его.

— Он пытался заговорить с вами?

Гильда не сразу вспомнила, что произошло потом.

— Он только извинился… и исчез…

— Что вы решили делать после этого?

— Я поднялась наверх, в комнату, где лежала моя пелерина.

— И открыли сумочку?

— Да…

— И о чем вы подумали, вынув содержимое?

— Сначала я не поняла, что это такое, — тихо ответила Гильда. — Но потом, прочитав о расположении кораблей и армейских частей, решила, что эта информация предназначалась нашим противникам.

К концу фразы ее голос был едва слышен.

Гильда и представить себе не могла ничего более унизительного, чем признаваться маркизу в том, что она втянута, пусть и невольно, в шпионаж.

— Так вы говорите, что поняли всю важность полученной информации? — спросил маркиз.

По его тону Гильда поняла, что он обвиняет ее не только в том, что она знала о важности переданного сообщения, но также в том, что стала соучастницей.

— Клянусь вам, — сказал она. — Клянусь всем, что для меня свято, я понятия не имею, почему эта записка попала именно ко мне!