— Вся мокрая, Леся. Что ты делала в постели? Ласкала себя, малышка?

— Нет, — всхлипнула я, почти повиснув в его объятиях.

Я все еще не видела лица Глеба, только слушала дурманящий голос и жадно вдыхала запах, словно это было лекарством от всех моих тревог.

Он надавил на клитор, делая мне почти больно. Я захныкала, желая больше, все сразу, но не сейчас, чёрт подери.

Хотя мое тело как всегда жило отдельной жизнью от разума. Я вся истекала и дрожала от желания, но продолжала пытаться выбраться.

— Глеб, пожалуйста, — взмолилась я, но он меня как будто не слышал.

Или слышал, но игнорировал.

В принципе, это было типично для Москвина, но сейчас я ощущала интуитивно: что-то не так.

Возможно, это было мое собственное восприятие неправильности. Я еще не отошла от инцидента с Ником и не хотела смешивать это с долгожданной встречей с Глебом.

Но его, похоже, не волновали мои желания. Когда было иначе?

Москвин резко развернул меня к себе лицом, дернул за волосы, заставляя задрать голову и смотреть ему в глаза. У меня колени подогнулись от его взгляда, я схватилась за его шею и повисла на нем, как тряпичная кукла.

Демонические глаза Глеба прожигали меня насквозь, рассматривали, изучали. Как будто он заглядывал в мою душу и искал там что-то.

— Скучала по мне, девочка? — прошептал он, склоняясь, почти касаясь моих губ своими.

— Да, — ответила я и приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать его.

Но Глеб снова повернул меня спиной и толкнул обратно на кровать. Я упала на живот. Это было не больно, но даже для бесцеремонного Москвина грубовато.

Мой разум тут же взбунтовался, но инстинкты заставили заткнуться, ведь в следующее мгновение Глеб стащил с меня шорты и трусики, приподнял мои бедра, заставляя встать на колени.

Я зажмурилась, чувствуя себя такой порочной, развратной в этой позе. Пальцы Москвина выводили круги на моей влажной плоти, заставляя разум безмолвствовать, а тело принимать ласки.

— Хорошо, маленькая? Тебе хорошо? Скажи мне, Лесь.

— Да, — стонала я бессовестно. — Да. Хорошо.

— Еще? Ты хочешь еще? Больше?

— Да, пожалуйста.

Боже, я даже взбрыкнула, когда он протолкнул в меня пальцы. Это ощущалось не как в тот раз на балконе. Сейчас проникновение было резким, грубым, немного болезненным даже, но все равно желанным и сладким. Я вскрикнула и зажмурилась.

Глеб погрузил пальцы до самого конца, согнул их и надавил на какую-то точку во мне. Я закричала снова, инстинктивно сжимаясь.

— Блядь, какая ты тесная, — выругался Москвин.

Он снова надавил внутри и стал поглаживать клитор большим пальцем.

— Не дергайся, — рыкнул демон, отвешивая мне шлепок по заднице.

Разумеется, я дернулась от неожиданности, и он тут же ударил по второй половинке моей попки.

Я постаралась замереть, но все равно приподнимала зад, желая, чтобы его пальцы двигались во мне. Глеб же не спешил исполнить мое безмолвное желание.

— Ты все еще невинна, мой порочный маленький ангел. Такая тесная, желанная. Маленькая стерва, — проговорил Глеб, продолжая лишь легонько гладить мой клитор, чего было мало для разрядки.

Я совершенно не понимала, почему он говорит мне такие вещи, но становилось ясно, что мой демон зол. Если не в ярости. И едва сдерживается.

— Пожалуйста, — попросила я, не в силах больше ждать.

— Что, сладенькая? Скажи, что ты хочешь?

— Тебя. Хочу кончить. Быстрее. Пожалуйста.

Он усмехнулся и тут же дал мне то, что я просила. Даже больше. Его пальцы заходили во мне туда и обратно. Отступая и проникая снова до конца. Москвин таранил меня без пощады. Мне снова было немного больно, но это совершенно не мешало приближению оргазма.

Я замерла, больше не двигалась, полностью отдаваясь на милость демона. Разрядка уже была так близко, я начала сжиматься, приближая сладкие спазмы. Изо рта посыпались протяжные стоны.

Глеб перевернул меня на спину. Его пальцы лишь на секунду оставили меня и снова погрузились внутрь. Я развела ноги в стороны, бессовестно расхныкалась, прося его не останавливаться. Он и не стал.

Я лежала под ним раскрытая, доступная, в агонии прерванного оргазма, который снова возвращался мне благодаря моему жестокому и нежному палачу, его беспощадным пальцам.

Зажмурившись, я снова сжалась, но Москвин тут же зарычал:

— Открой глаза, Леся. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Хочу, чтобы видела меня. Не забывай, кому принадлежат твои оргазмы.

Я послушно распахнула глаза и потянулась к нему, обнимая за шею, но Глеб отпрянул. Он лишь сильнее потер мой клитор и снова протолкнул пальцы до самого конца, согнув внутри.

Я закричала от острой и яркой разрядки, но тут же разочарованно застонала, потому что она была такой короткой. Я не успела даже пожалеть о скором оргазме.

Глеб моментально отстранился, проговорил:

— Уходи.

— Что? — я ушам своим не поверила.

Мне хотелось поцелуев, объятий и, вашу мать, второго раунда. Я совсем не была готова к его беспощадным, жестоким словам.

— Встань с моей постели и уйди. Немедленно.

Я смотрела на него, открыв рот, даже не сдвинув ноги.

Почему? За что? Как?

Сев на постели, я часто моргала, не зная, что сказать.

Столько вопросов, а озвучила я совсем не то, что хотела.

— Где я теперь должна спать?

— Мне категорически на это плевать. Кровать в смежной комнате все еще свободна. Кажется, тебе еще нравился диван в гостиной. Или прими приглашение Ника Рида, спи в его постели. Ни в чем себе не отказывай. Доброй ночи.

Разумеется, я ушла к себе, едва Глеб сказал эти жестокие слова. Слезы тут же наполнили глаза, но я не собиралась реветь при нем, а тем более оправдывать. Похоже, Москвин видел, как меня прижимал к стене дома Ник. Я даже догадывалась, что сам Рид отпустил меня, потому что заметил Глеба. Ситуация сложилась препаршивая, но это не давало Москвину права судить обо мне, а тем более так со мной разговаривать. Словно я гулящая девка, которая вертела хвостом перед каждым.

Он ведь даже не спросил меня ни о чем. Просто сделал выводы. Наверно, по себе судил. Но не все же такие развратные твари, как он или Рид.

Я просидела на кровати с полчаса, глупо надеясь, что Глеб одумается и остынет, извинится или хотя бы потребует объяснений. Но нет. Зашумела вода в ванной, Москвин вышел из комнаты, но почти сразу вернулся.