Джим куталась в шубку, а Майлс пытался открыть бутылку беззвучно и бесшумно. Это ему не удалось. Пробка со свистом вылетела из бутылки, и Джим, едва успела пригнуться, чтобы не заработать шишку на лбу. Шампанское, шипя, полилось из бутылки, но Майлсу все же удалось наполнить бокалы.

– Предлагаю выпить за твой сегодняшний успех, – торжественно произнес он. – «Репетиция» прошла отлично. Думаю, главный выход будет таким же успешным. Ты постаралась на славу. Сделала все, что от тебя зависело.

Он потянулся к бокалу Джим, но девушка жестом остановила его.

– Я не смогла бы быть успешной без твоей помощи, Майлс. Поэтому предлагаю выпить и за тебя, моего учителя.

Майлс улыбнулся. Джим умела быть благодарной, и ему это нравилось.

– За ученицу и учителя, – предложил он.

– За учителя и ученицу, – подхватила Джим.

Они осушили бокалы. Джим посмотрела на Майлса чуть влажным взглядом. Как быстро шампанское ударило ей в голову! Она почувствовала, как по ее телу пробежал знакомый трепет. Этот трепет мог разбудить в ней только Майлс. Джим тут же отвела взгляд. Вдруг Майлс прочитает в ее глазах то, что она изо всех сил пытается скрыть? Но Майлс был занят разглядыванием ее рук. Он с удивлением обнаружил, что колечко-открывалка, – которое он так долго уговаривал Джим снять с пальца, исчезло. Его место заняло золотое кольцо с вкраплениями дымчатых топазов, которое Майлс подарил ей, даже не надеясь, что она будет его носить. Колечко было изящным и очень подходило Джим.

Этот ее жест, этот добровольный отказ от прошлого с его нелепыми суевериями означал, что она доверяет Майлсу и прислушивается к его мнению…

– Что? – спросила Джим полушепотом. Ее смутил взгляд Майлса. – Почему ты так смотришь?

– Ты сняла кольцо, – честно ответил Майлс, – и надела мой подарок.

Даже в темноте было видно, как Джим покраснела.

– Да. И еще… – На мгновение Джим задумалась, стоит ли ей говорить об этом, но шампанское развязало ей язык. – И еще я прочитала «Пигмалиона». Ты ведь тоже читал его, верно?

Джим опустила глаза. Поймет ли он? Прочитает ли ее мысли? А ведь она выдает себя своим смущением… И, если Майлс не слепой, он догадается о ее чувствах…

– Верно, – ответил Майлс. Он был бы рад солгать, но знал, где Джим взяла эту книгу…

По всей видимости, она поняла, что Майлс недавно прочел ее. От досады Майлс закусил губу. Сейчас он жалел о том, что Джим такая сообразительная девушка. Наверное, она сразу поняла, что к чему, и сделала выводы. Майлс плеснул в бокалы еще шампанского и вопросительно посмотрел на Джим. – Тебе понравилось?

– Пьеса или шампанское? – ехидно улыбнулась Джим. Она отлично поняла вопрос Майлса, но ей хотелось подразнить его, отыграться за собственное смущение. Это ей удалось.

– Разумеется, пьеса, – раздраженно ответил Майлс, протягивая ей бокал.

– Да. Понравилась. И кое-кто из ее героев напомнил мне знакомых людей…

– Неужели?

– Да-да. Не догадываешься, кто именно?

Майлс чувствовал себя как зверь, загнанный в ловушку. Конечно же, он догадывался. Конечно же, понимал, что Джим имеет в виду. Ее шутливый тон, ее ехидный голос и дерзко горящие глаза сбили его с толку. Майлсу показалось, что Джим давно догадалась обо всем и дразнит его, как ребенка.

Его прошиб холодный пот. Он меньше всего хотел, чтобы Джим узнала о том, что он чувствует к ней. Но почему? Что-то подсказывало Майлсу, что он не будет отвергнут… Но что будет потом? Да, именно, что будет потом? Майлс еще не готов брать на себя ответственность…

Майлс не успел подумать об ответственности. До него вдруг со всей ясностью дошло, что Джим – именно та женщина, которая ему нужна. Его влекло к ней с такой силой, с какой бурный поток тянет за собой мелкие щепки. Ему было весело с ней, и им всегда было о чем поговорить. Он доверял ей, и не было на свете человека, которому он доверял бы больше. И еще Майлс изменился. Он стал совсем другим человеком с тех пор, как Джим появилась в его жизни.

Так что же останавливает его на пути к своему счастью, к своей любви? Что мешает ему сделать один-единственный шаг, который отделяет его от Джим? Эта чудесная зимняя ночь, шампанское на холодной крыше, робкий свет звезд, льющийся из ковша Большой Медведицы, – все нашептывало Майлсу о том, что пришло его время. Время любить и быть любимым. Время быть счастливым и позабыть о сомнениях, висящих веригами на его душе.

– Джим… – прошептал Майлс, переполненный счастьем, внезапно охватившим его. – Джим, ты хочешь быть со мной?

Майлс не стал дожидаться ее ответа. Ему так долго хотелось поцеловать эти дерзкие губы, что он не смог больше противиться своему желанию. Мгновение – и его руки лежат на ее плечах, укутанных мехом. Еще мгновение – и его губы упиваются ее сладкими как мед губами. И еще через мгновение Майлс почувствовал, как руки Джим робко скользнули навстречу его рукам, обжигая его тело огнем желания.

И когда наконец он оторвался от ее губ, чтобы заглянуть в жадеитовые глаза, подернутые пеленой страсти, Джим прошептала:

– Да, я хочу быть с тобой. Долго… Всегда…

Майлс улыбнулся. Даже сейчас Джим была ребенком. Его маленькой леди. Его страстно желанной сумасбродной девчонкой. И он любил ее. Любил так сильно, что дух захватывало сильнее, чем от высоты, на которой они стояли.

Он прижался щекой к холодной щеке Джим и впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым. Если он останется с ней, то один Бог знает, что ожидает его впереди. Но почему-то перед глазами Майлса рисовалось безоблачное будущее, такое же яркое, как эти звезды, серебряным светом обливающие крышу.

– Хотел бы я знать, в чем причина ее успеха? – Рэйнольд Слоутли был явно обеспокоен происходящим. Его глаза потемнели, между бровей залегла тревожная складка. – Что в ней такого, что чертовы гости Ульрики Вондерхэйм смогли позабыть о ее происхождении и слухах, которыми вы окружили ее, точно изгородью?! Не понимаю… – Он опустился на стул и сжал голову руками. – У нас почти не осталось времени, а эта девчонка знает уже больше, чем профессор университета! Не знаю, как Майлсу Вондерхэйму удалось обучить ее, но она держится отлично, черт бы ее побрал!

Гость Рэйнольда Слоутли молчал. Ему пока нечего было сказать. Он и сам видел, что Джиллиан Маккинли прекрасно подготовлена к решающей битве. Ему ли было не знать, что Майлс бросил все силы на то, чтобы сделать из этой девчонки настоящую леди… И дело было не только в его умении обучать… Если бы малышка Джим не была влюблена в него как кошка, а он не поощрял ее пылкие взгляды, эта парочка давным-давно уже разошлась бы в разные стороны… Да еще и мать Майлса, Ульрика Вондерхэйм, приложила все усилия к тому, чтобы рассеять неприятные слухи о своей племяннице…

– Получить эти деньги оказалось не так-то просто, – продолжал адвокат Слоутли. – Старина Патрик, кажется, знал, что его племянник – тот еще пройдоха… Жаль, что я этого не знал, – вздохнул он. – Когда я увидел этого лощеного типа, решил, что он быстро отступится… К тому же я был уверен, что Патрик Вондерхэйм не имеет никакого представления о характере своего племянника. Майлс даже не был на его похоронах. Впрочем, там не было никого из родственников покойного. Насколько я знаю, они не очень-то жаловали этого чокнутого старика… По слухам, на похороны пришло два или три человека. Да и те не были его родственниками…