Казалось бы, ерунда – мотоцикл заправить. Тормознул, залил – и кати себе дальше. Но на самом деле, в условиях что постапокалипсиса, что уличной войны – ни фига подобного. Пока будешь следить, чтоб бензин из канистры в бак лился, а не мимо, тебя со спины десять раз завалят, ибо мишень ты в это время просто замечательная. Остановиться возле стены разрушенного дома, спиной к ней прислонившись? Так сверху чего-нить скинут. Мой шумный байк, рев которого за километр слышно, наверняка привлек внимание местных жителей. Так вот, чтоб они не подкрались, пока кормится мой железный конь, не нашел я ничего лучшего, чем эта заброшенная АЗС. Эдакий домик из ржавых опор и чудом не рухнувшей крышей, с которой густым ковром свисал плющ, замечательно защищающий одинокого путешественника от лишних взглядов поверх прицельных планок. Плюс хорошо, что незаметно не подкрадешься. Сухих побегов вокруг метров на десять разбросано, наступи – хрустнет достаточно громко, чтобы я услышал и среагировал.

Кстати, я обратил внимание, что в углу этого «домика» сохранилась колоритная куча из слежавшегося от времени разнообразного мусора, в которой я разглядел горлышко самой настоящей бутылки, валяющейся рядом с человеческим черепом. Надо же, какая простая история произошла тут… Скрывался человек, дрожащими руками прикладываясь к пузырю и стараясь унять свой страх. Но не повезло, нашли его. И теперь череп несчастного валяется рядом с его бутылкой, неразлучные даже после смерти. Ладно, очень надеюсь, что мне-то никто не отрежет голову и не оставит ее валяться в этой куче мусора, дополняя моими останками унылую картину тотального постапокалипсиса…

Замаскировавшись таким образом, достал я канистру из переметной сумы, отвинтил крышки у нее и у мотоциклетного бака, и принялся заливать бензин, при этом напряженно вслушиваясь в слишком уж тихую тишину. Если даже вездесущие вороны тут не орут, мыши не шуршат в серой траве, квазимухи-разведчики не гудят, привлеченные запахом человеческого пота – это очень плохой знак. Следовательно, распугал кто-то и первых, и вторых, и третьих. Или сожрал подчистую, что еще хуже. Подобное я встречал лишь возле логовищ осмов и вормов, которые жрут все, что шевелится. А что уже не шевелится, но при этом воняет разлагающейся органикой, трескают за обе щеки так, не расшевеливая, и даже не всегда пережевывая. Кусками рвут и тут же глотают, чтоб побольше досталось, пока соплеменники не опередили.

Как бы там ни было, мои подозрения пока что не оправдались. Бензин я залил без проблем, завинтил крышки бака и канистры, и только собирался засунуть сильно полегчавшую емкость обратно в суму, как сбоку от меня, за уныло-коричневой стеной плюща, хрустнуло.

В следующее мгновение канистра уже валялась на земле, а в моих руках лежал автомат «Вал», направленный в сторону того самого хруста. Может, конечно, это очередной сухой побег плюща отвалился под порывом ветра, но всегда лучше перебдеть, чем недобдеть, ибо недобдевшие в любом из миров очень часто становятся мертвыми.

Между тем хрустнуло снова, уже ближе – и из-за завесы плюща осторожно вышло существо…

Было оно низкорослым, около метра росточком, а может, даже и поменьше. С виду вроде человекообразное, хотя при этом сильно смахивающее на ушастого лемура в грязной набедренной повязке. Лапки тонкие, тельце тощее, длинный хвост, и всё это покрыто грязной, свалявшейся шерсткой. Всё, кроме морды с большими печальными глазами, имеющими ярко выраженное третье веко – удобная штука для тех, кто постоянно охотится в траве и кустарнике. И глаз защищен, и все видно. Вероятно, так мог бы выглядеть человек, у которого экстремально развились все рудименты и атавизмы, которые утратило человечество в процессе эволюции. В том числе и рост уменьшился чуть ли не вдвое – некоторые ученые утверждают, что наши предки были намного ниже нас. Им, ученым, конечно, виднее, но когда вот этот пращур вылез пред мои очи, хлопая глазищами, у меня в голове отчетливо щелкнуло – ворм. Так в этом мире называют любых человекообразных мутантов, не относящихся ни к одной из четко организованных групп, типа нео, дампов или тех же осмов, которых человекообразными можно назвать с большой натяжкой.

И вот этот ворм, грустно глядя на меня, произнес совершенно чисто и отчетливо:

– Ну всё, теперь нам кранты.

Признаться, я ожидал всего – прыжка в мою сторону с растопыренными пальцами (острые коготки ворма позволяли запросто выцарапать глаза кому угодно), плевка кислотой (осмы, например, это могут и практикуют), ментального удара (которым славятся, скажем, шамы), или, на худой конец, появления вооруженных сородичей. Но чтобы ворм вот так запросто, на чистейшем русском, без искажений, высказался чуть ли не со слезами на глазищах – это, признаться, меня удивило, хотя повидал я многое.

– И… с чего такой вывод? – поинтересовался я у хвостатого лемура.

– За тобой гнались зонные, и не догнали, – пояснил ворм. – Ты быстро пришел на нашу землю, и сейчас так же быстро уйдешь. Потом сюда придут зонные и начнут искать, где ты спрятался. Скажут, что спиры тебе помогли, и сдерут в два раза больше шкур, чем обычно. Или в три раза. А нас и так немного осталось.

Ага, значит, эта разновидность вормов называется спиры, хотя лемуры им подошло бы больше. Ладно. Надо признать, что определенная логика в словах хвостатого присутствовала, только вот насчет шкур я не совсем понял.

– Вы им дань платите, что ли? И теперь они с вас, типа, три шкуры сдерут? То есть, обберут до нитки?

Ворм тоскливо посмотрел на меня, как глядит разумное существо на конченого дебила.

– Ты не понял, хомо, – сказал он, оттягивая шерстку на руке. – Зонные берут дань шкурами. Нашими шкурами. Если ее потом хорошо выделать и сшить из нее, например, подкладку для куртки, то в такой одежде никогда не будет ни жарко, ни холодно. В ней ты не простынешь, и уставать будешь намного меньше. А еще она снимает застарелые боли от ран, ломоту в спине и суставах, дарит выносливость и здоровый сон. Куртка с подкладкой из шкур спиров у маркитантов стоит целое состояние. Зонные защищают нашу колонию, но за это каждый месяц берут по пять шкур – когда не злятся. Если же они злы, то могут взять вдвое, а то и втрое больше.

– Так… – сказал я – и больше не нашелся, что сказать. Одни разумные существа убивают других разумных существ ради их шкурок. В принципе, ничего нового. Человечество всегда так делало раньше, продолжает этим заниматься и сейчас. Ну, разве что не кожу снимает для курток и барабанов, сегодня это не принято. Просто миллионы в моем мире горбатятся на сильных мира сего, отдавая им часы, дни, месяцы, годы своей жизни в обмен на нищенскую зарплату. Не хочешь – не отдавай, и тогда у тебя есть право просто сдохнуть. Как у этих глазастых вормов. Конечно, можно сбежать с охраняемой зонными территории, но тогда с тебя сто процентов снимут ценную шкуру. А так есть призрачная возможность еще немного пожить…

– Так, – повторил я, потихоньку понимая, что уже вряд ли куда-то поеду. – Значит, из-за меня зонные теперь грохнут не пять, а пятнадцать спиров. Я верно понял?

– Да, – вздохнул ворм. – Могут и больше – похоже, ты их сильно разозлил.