— Непримиримый, яростный, мстительный… Он заставил их всех поплатиться.

— Если бы я остался, я смог бы его остановить.

— Как? Заключил бы с ним сделку? Чем бы ты смог пожертвовать, чтобы помочь ему? Ты был бы полностью под его контролем, Дарий. Для вас обоих было лучше держаться подальше отсюда.

— И снова верно. Моя ошибка состояла в том, что я не заехал за Гэри и не забрал его с собой. Потом я всегда очень жалел об этом.

— Мне кажется, ты тогда вряд ли был способен ясно соображать, — возразила она, высвобождаясь из его объятий. — Ну, пошли! — Она нагнулась и подняла туфли. — Там еще осталось много травы, которую нужно скосить, и много дверей, которые нужно отмыть…

Дарий поймал ее за руку.

— Спасибо тебе.

Она просто встала на носочки и поцеловала его.

— Если мы вскоре не вернемся, все начнут гадать, куда мы пропали.

— Ты хотела как следует осмотреть лодочный сарай, проверить, нужно ли его сносить, или его еще можно отремонтировать, — подсказал Дарий.

— Правильно, — согласилась Наташа, на минуту кладя голову ему на грудь, прежде чем заставить себя сделать шаг назад, вернуться к уборке дома.

Обернувшись, она увидела своего брата Джеймса, который стоял, привалившись к стене лодочного сарая с удочкой в руке. Очевидно, он стоял там уже некоторое время.

Дарий опомнился первым.

— Тебе удалось поймать что-нибудь на ужин? — спросил он.

— С такой-то кучей орущих и шлепающих по воде детей? Они распугали всю рыбу на пять миль вокруг, так что мы решили предоставить женщинам разбираться с приготовлением еды, а самим прогуляться в деревню и продегустировать местное пиво. Такова воскресная отпускная традиция. Когда как следует осмотришь лодочный сарай, приходи, тебя будет ждать твоя кружка.

Не дожидаясь ответа, Джеймс ушел.

— Интересно, — задумчиво произнес Дарий, — это было дружеское приглашение или меня собираются пригвоздить к стенке и использовать в качестве мишени для игры в дартс?

— Обед в пабе — таинственная мужская традиция, — ответила она. — Матерей, жен и сестер туда не приглашают. Могу сказать тебе только одно. Мои братья обычно не приглашают с собой мужчин, с которыми я целуюсь. Ты первый.

— Мне радоваться? Это хорошо?

— Вполне возможно, но, если они пригвоздят тебя сегодня за уши к стенке, завтра я поручу им самую что ни на есть грязную работу.

— Фотографии сделать не забудь, — сказал он.

— Я выложу их в Фейсбуке, — обещала Наташа. — Когда ты уезжаешь?

— После обеда. Мне нужно сделать то, что я должен был сделать в пятницу. Должен успеть до открытия литейной мастерской в понедельник. Не обещаю, что приеду в субботу: когда начнется отливка, мы уже не сможем остановиться, пока не закончим работу.

— Я никак не ожидала, что ты приедешь на эти выходные. Это было…

— Было весело, Наташа. Мне было очень весело.

— Даже проиграть моей маме в «Угадай слово»? — Он промолчал. — Так ты ей поддался? Идем! — Наташа засмеялась и потащила его к дому. — А то твое пиво нагреется.

Или она затащит его под ближайший куст…

Наташа удовлетворенно вздохнула. Хедли-Чейз сиял, великолепный, как она и надеялась, возрожденный к жизни не только благодаря солнечному свету и чистящим средствам, но и благодаря детскому смеху, слышному теперь в этих стенах, запаху свежей выпечки, охапкам цветов из доселе заброшенного сада. Цветов нарвали ее невестки; букеты дополнили лесным купырем и кипреем, и получились очень красивые композиции.

В оранжерее поставили столики, на которых накроют к чаю. Взятые напрокат водогрейный котел и заварочные чайники выстроились в ожидании своего часа. Двери в сад были распахнуты. Дети играли в крикет, набор для которого Гарри нашел в одной из хозяйственных построек. Наконец подъехали первые гости.

— Наташа, все выглядит восхитительно. Если бы Дарий был здесь, он ни за что бы не смог расстаться с домом, — заявила Пэтси.

— Может быть, именно поэтому он и держится подальше отсюда.

— А может, и нет. Разве там не его «лендровер»? — Неделю назад Пэтси попросила Дария отвезти ее домой; таким образом Дарий смог перегнать «лендровер» обратно в Лондон. — Иди и поздоровайся, — посоветовала она, когда машина обогнула дом и остановилась у задней двери.

— Слишком поздно, — ответила Наташа, увидев, как к ней с протянутой рукой спешит редактор «Кантри кроникл».

— Наташа! Я так рад видеть тебя в добром здравии.

— Как видишь, Кевин, слухи о моем нервном срыве были не то чтобы преувеличены, а откровенно высосаны из пальца. — Она пожала ему руку. — Спасибо, что выбрался. Твой приезд очень много для меня значит!

— За это тебе стоит поблагодарить Питера Блэка. Он так зол на тебя, что пригрозил: если я буду освещать «день открытых дверей» в Хедли-Чейз, он расторгнет с нами контракт на рекламу.

— По-моему, он просто болтает. Кто еще заинтересуется объявлениями фирмы «Морган и Блэк», кроме вашего журнала?

— Болтает он или нет, но я не допущу, чтобы рекламодатели диктовали мне, о чем писать, а о чем — нет. — Редактор огляделся по сторонам. — Поздравляю, дорогая! Ты здорово поработала, всколыхнула общество. Кстати говоря, дети — отличный прием. Можно мы сфотографируем их на фоне дома для разворота?

— Для разворота?

Он улыбнулся:

— Сделаем материал на две полосы или даже больше, если Дарий Хедли согласится дать интервью. Я не люблю, когда мне угрожают.

Дарий стоял в сторонке и наблюдал за Наташей. Она встречала гостей, отдавала поручения родственникам, держалась уверенно и непринужденно. Дарий убедился в том, что она была совершенно права, называя себя лучшей. На короткое время она принадлежала только ему, но после такой успешной кампании наверняка вернется в свой мир.

Он напомнил себе, что именно этого он и хотел. Хотел, чтобы все было именно так. Вспышка страсти, а затем — снова вперед. Никакой глубокой привязанности.

Но было уже слишком поздно. Вернее, поздно стало уже тогда, когда он впервые увидел ее, когда позволил ей остаться. Поцеловал ее. Он убрал все свои защитные барьеры, сделал то, что клятвенно обещал себе не делать никогда. Он безнадежно влюбился. Последняя мысль вызвала у него улыбку.

На пороге дома появился Морган. Дарий инстинктивно шагнул вперед, чтобы защитить Наташу, но она со всем справилась сама, заговорив чистым, спокойным, уверенным голосом:

— Майлз? Вот так сюрприз!

— Наташа, я приехал, чтобы извиниться. Меня провели, как последнего дурака.

— Да что вы говорите? — Наташа не двинулась с места.