Я чувствую, что должна в жизни сделать что-то большое и хорошее, что-то очень важное, ведь я могла столько раз умереть, я даже видела смерть, но не умерла. Для чего меня оставили жить?

А может, я существую, а не живу?!

Считаю себя очень талантливой и имею высокую самооценку.

Я себя уважаю за то, что, сколько бы мне не предлагали мемборы за личную встречу и секс – проституция это не моё.

Я никогда не соглашалась. Какие бы бабки они мне не предлагали. Ну, я и зарабатываю круто. Мало кто так зарабатывает из вебкам моделей.

Я одна из лучших в мире. Может самая лучшая и самая высоко оплачиваемая вебкам модель в мире. Вот так!

Я очень красива, сексуальна, стройная фигура, длинные густые чёрные волосы, огромные карие глаза, пухлые губы, грудь пятого размера, сосочки мои торчат и ореолы – как большие блюдца. Попа очень красивая, меленькая, упругая, очень округлая попочка у меня. Я думаю, что попа у меня маловата, но я ем, я – стараюсь.

Ника задумалась. Закурила. Глотнула виски.

Они во мне видят только мясо, только тело, только отражение своего вожделения, своей похоти.

Я просто свожу их с ума. Мужчин, парней, а иногда и девушек.

И я думаю, что вебкам порно, это вообще моё призвание. Я на этих сайтах одна из самых главных порно жриц, и они, эти интернет пользователи, эти мемборы, поклоняются моей наготе и пошлости, и одаривают меня своими щедрыми дарами в виде денег и дурацких комплиментов.

Когда я одна у себя в чат комнате, а там, по ту сторону экрана, тысячи пользователей, и их энергетика, их сумасшедшая энергетика запрещённых удовольствий и преступных утех, она меня опьяняет, и я делаю то, что делаю.

Знаешь, когда девушку хотят сильно-сильно, а она не даёт и у неё есть выбор дать или не дать и она при этом в безопасности решает не давать, мучить до последнего, до суицида, но не давать. Наверное, это чувство для меня – самое сильное наслаждение. Я пьянею от своей безграничной властью над мужчинами, вообще над мужским началом.

Нет ничего унизительнее в моём понимании, чем вожделеющий мужчина. Вожделеющий мужчина – это больное бешенством и сексуальным гоном хищное животное, которое пускает по мне слюни и канючит, умоляет о сексе с ним.

Такие стельки-мужики из-за своей похоти и распущенности, становятся очень опасным, но в тоже время неким жалким, существом.

Да о такого даже нет охоты вытирать ноги, чтобы не мараться.

В принципе, я понимаю, откуда берутся насильники, маньяки, педофилы.

Это вот из таких униженных и растоптанных существ в мужском теле они берутся. Но не мы, женщины, их унижаем и топчем. Это они сами себя унижают. Точнее, это одно их неуёмное чувство сексуального наслаждения доводит нормального мужчину до такого состояния.

Ты не можешь представить их глаза. Когда мембор смотрит на тебя глазами кота из Шрека. Такой жалостливый просящий взгляд. Он не верит, что за его, в принципе не маленькие деньги, я сделаю то, что он хочет. А я знаю, что он хочет. Может, он этого не знает, а я, блять, знаю.

Ника смачно сплюнула на пол. Я удивленно приподнял свои брови и округлил глаза. Ника продолжала.

– Я делаю для них такое, что находится за гранью их понимания жизни и смерти. И уж поверь, что не такой большой список тех сексуальных извращений, которые они готовы придумать и заказать по вебкаму. У меня этот список намного длиннее, жёстче и извращённее. Я как-нибудь тебе всё подробно расскажу или даже покажу. Да. И не отнекивайся. Ты должен тоже понимать до конца свою мужскую природу.

Ну и как я могу после всего что видела и делала для них, как я могу после всего этого просто любить мужчину?

Вы, мужики, иногда такие подонки и извращенцы!

Хорошо, не все, – продолжала она – у меня же есть отец и брат, есть парни, с которыми я просто дружу, но всё меньше и меньше у меня уважения к мужскому проявлению в этом мире.

Вы, мужчины, на виду такие правильные, но такие ужасные, когда у вас есть власть над нами, женщинами, и тогда ваша похоть становится, как алчность, всепожирающей. Она пожирает, в первую очередь, все ваши хорошие качества.

Мне иногда кажется, что этот мир – фабрика по производству жителей для ада.

Шесть лет назад я начала работать в вебкаме.

Понятно, что по общим правилам, я не подходила по возрасту на эту работу.

Чтобы работать, я подделала документы и это очень просто. Там надо отправить фото своих документов. Сам знаешь, как всё можно подчистить, исправить, а мои заработанные на вебкаме деньги приходили на банковскою карту хозяина студии. Им был мой двоюродный брат. Ему восемнадцать и у него, единственная вебкам студия на весь наш город.

Я попросилась к нему, и он меня взял.

Мне нужны были деньги. Да они всем нужны. Но у меня был ещё такой очень тонкий сексуальный интерес, такое романтическое первооткрывание секса.

Я еще была девственницей.

Я начала понемногу и скромно. Просто сидела часами в своей чат комнате. Пользователи заходили, общались со мной, видели очень молодую красивую девушку.

Папики пускали слюни по инцесту со мной, но я тогда не умела ещё общаться с ними. Глупо улыбалась на камеру. Они кидали денежки на мой веб счёт.

Просили включить их камеру, чтобы я смотрела, как они на меня мастурбируют. Я сначала стеснялась, боялась, но они всё кидали и кидали мне свои деньги.

И мне это все стало нравиться. Я стала смотреть их камеры, их мастурбацию, их члены, их сексуальные извращения, иногда индивидуальные, а иногда парные и даже групповые.

Содом и Гоморра отдыхают. Они не видели того, что видела я.

Мужики в 60 лет, передо мной, еще не целованной девушкой, трахают себя бананом, едят своё дерьмо, а потом эти же дядечки говорят нам по телеку о нравственности. Я их узнаю. Хотя некоторые и скрывают себя. Но потом, когда мы уже доверяем друг другу, когда они постоянные мои пользователи – постояшки, как я их называю, мы выходим на скайп. И я их вижу. Как они есть. Я понимаю, что, если я их сдам – мне не жить. Поэтому я молчу.

Но это сейчас, а тогда, я – еще очень юная девушка, целочка, не целованная красавица, я – их запретный плод, проекция их