этими словами Дима подходит к небольшому прибору, что стоит на специальном постаменте, напоминающем трибуну, и включает его. — Соврать у тебя не получится. Любая ложь карается действием, — озвучивает он условия «игры», и только сейчас я понимаю, что прибор, который включил Коваль, очень сильно напоминает детектор лжи.

Нервно сглатываю, упираясь в прутья клетки спиной, и слегка мотаю головой, в то время как он лишь медленно и коротко кивает, не разрывая со мной зрительного контакта.

В реальность происходящего поверить трудно. Очевидно, судьба издевается над нами, намеренно сталкивая друг с другом, проверяя меня и мои отношения с Андреем на прочность.

Но я знаю, знаю, что для меня в этой жизни важнее…

И даже грешные часы удовольствия в объятиях Коваля не стоят того, чтобы потерять семью.

Дмитрий

— Эй, ты сдрейфила, что ли? — насмешливо ухмыляюсь, остановившись на расстоянии шага от вжавшейся в решетку Элины. Не, так дело не пойдет. Мне только обморока не хватало. Вот будет фиаско. К ногам она моим, конечно, рухнет, но не так, как хотелось бы. — Эля, завязывай трястись. Выпить хочешь для храбрости?

— Я ни пить, ни играть с тобой ни во что не буду. Пошел в задницу, Коваль, — Элина отрицательно трясет головой. Она так напугана, что я отсюда чувствую, как ее не по-детски колбасит, но хамить смелости хватает.

— Хочешь сразу с задницы начать? — откровенно издеваюсь над бедной угодившей в клетку птичкой. — Нет, я за, ты не подумай, но давай разогреемся сначала.

— Ты, правда, думаешь, что все это… — выкинув руку вперед, она обводит пространство вокруг, — смешно и забавно?

— Раньше ты бы поугарала вместе со мной. Где рисковая азартная Элька Абрамова, которую я помню? — скрестив руки на груди, опускаю красноречивый взгляд на ее ноги, едва прикрытые крошечным платьем, еще и разрез по самое не могу.

Ну кого мы обманываем? Нравственные святоши и примерные жены так не одеваются. Есть в ней та же чертовщинка, что и во мне, на том и зацепились изначально.

— Она вышла замуж, у нее семья и сын, — осаждает меня Эля, но я же упорный. Меня не свернешь.

— Ну, пи*дец, «яжмать» на выгуле, — закатывая глаза, ржу я. — Заведением не ошиблась, Элин? Сюда приличные люди разнообразно потрахаться приходят, а ты им своими высокоморальными принципами весь кайф обломать решила?

— Под «им» ты себя имеешь в виду? Так ты вроде «уже», — вспыхнув, бросает Эля.

Отлично, девочка злится. Девочка завелась. Девочка ревнует и хочет меня укусить. Разрешаю. Сегодня я добрый, а она красивая. Какая она, бл*ь, красивая. Адски хочу. Сожрал бы ее, вылизал с ног до головы, по-животному, чтобы даже запаха другого мужика не осталось. Что мне ее «уже»? Как слону дробина.

— Ты про минет? — прочистив горло, я продолжаю накаливать обстановку. — Мы только размялись перед основным действием.

— Так иди и продолжи. Подружка тебя заждалась, а мне домой надо.

— Ага. К мужу, к сыну. Идеальная семья. Любовь, преданность, верность. Я выучил, детка, и даже поверил. Но проблема есть, Эля, — преодолев последний шаг между нами, упираюсь ладонью в прут клетки сбоку от ее головы.

Элина громко сглатывает, я широко улыбаюсь, наклоняясь почти нос к носу. Пахнет от нее бомбически. Вкусным парфюмом и похотью. Жадно втягиваю раздувающимися ноздрями возле ее виска, а она вся мурашками покрывается, торчащие соски руками прикрывает. Скромница, мать ее, словно я идиот, не способный отличить возбужденную женщину от оскорбленной.

— Какая еще проблема? — толкнув меня в грудь, севшим голосом интересуется Абрамова. Ладонь тут же убирает, будто обжегшись.

— Я не отпущу тебя, Эля, — невозмутимо дернув плечом, опираюсь на клетку второй рукой, окончательно запечатывая птичку. — Пока не сыграешь со мной. Пара раундов, и я сам тебя домой отвезу.

— Отсюда же до утра не выпускают? — облизав пересохшие губы, Эля испепеляет меня недоверчивым взглядом.

— Для нас сделают исключение.

— Значит, ты здесь свой в доску? — приходит она к определенным выводам.

— А что тебя удивляет? — снова наклоняюсь так низко, что могу рассмотреть, как дрожат ее ресницы и расширяются зрачки.

— Ничего, Дим. Я устала удивляться, — выдыхает Эля, почти смирившись с моим присутствием.

— Вот и правильно, — поддерживаю я. — Давай лучше сыграем. Будет что вспомнить под боком у сопящего мужа.

— А может, лучше под мужем? — вызывающе бросает Абрамова.

Супер, детка, знаешь, как дать по яйцам. Но я стерплю. Тебе можно. Бей, куда хочешь, все равно места живого на мне не оставила.

— Под мужем не получится, Эля, — хрипло бормочу я, вскользь дотрагиваясь губами до аккуратной ушной раковины.

— Почему это? — отчаянно бравирует она, а сама так разогрелась, что испарина на висках и над верхней губой блестит.

— Сравнение не в его пользу будет. Ты же и сама это знаешь. Тебе не надоело каждый раз разочаровываться? Мне осточертело, Эля, — выдыхаю я, отстраняя голову назад и глядя в потемневшие до густого синего оттенка глаза. Всегда охреневал от этой ее колдовской особенности. Ни у кого не видел таких глаз. Голубой — злость. Малахитовый — боль. Синий — возбуждение, а все сразу — счастье. — Он видел радугу в твоих глазах? Или только я?

— Дим, ты пьяный? — подозрительно присматриваясь и принюхиваясь, учительским тоном осведомляется Элина.

Обломщица, блин. Поморщившись, позволяю ей выиграть раунд, ну и заодно даю выдохнуть, отступая назад.

— Или что-то принял? Ты нормальный, вообще? Какая радуга? Мне восемнадцать лет, по-твоему, чтобы повестись на всю эту чушь? — своей свободой она пользуется как-то неправильно, заваливая меня совсем не сексуальными вопросами.

— Эля, какого хрена ты сюда приперлась? — поправив выпирающую эрекцию, спрашиваю в лоб.

— Я с подругой. Понятия не имела, что это за место, — говорит она чистую правду. — Знала бы, под страхом смерти не пошла.

— Что же ты такая доверчивая у меня. Взрослая вроде уже девочка, — протянув руку, нежно касаюсь ее щеки.

В груди щемит, не могу на нее давить, как бы сильно не хотелось. Раньше бы взял, не раздумывая, а сейчас так не получится. Девочка и правда выросла. Как раньше, не сработает. Она сама должна принять решение, а иначе опять меня, как пацана, размажет. Принуждение не дает никакого контроля, это опасное и глупое заблуждение.

— Не у тебя, Коваль, — избегая моего прикосновения, поправляет Эля. — И друзьям я привыкла доверять.

— Мы же с тобой тоже почти друзья, — улыбаюсь я, ловя пальцами ее подбородок. — Давай дружить, Эля? Мне можно доверять. Я тебя не обижу.

— Все смеешься, Дим, — вздыхает она, пряча усмешку. — Взрослый вроде уже мальчик, а все в игры поиграть тянет, — подначивает, сверкая глазами. — Почему не женился до