- Было бы интересно.

Говорю это и понимаю, что практически не знаю собственного мужа, отца своего ребенка. Мы не успели выстроить нормальное общение. Слишком много всего происходило вокруг и до сих пор происходит.

- Знаешь, я же никогда про семью не думал. Ну жить с кем-то, отношения строить. Бредом казалось. Я свободу люблю. Вязать себя браком? Не моя тема. Мимо идет. А потом она у меня в доме поселилась. Вертелась рядом, готовила обеды, смеялась и стрекотала. Тогда впервые я прикинул - почему бы не рискнуть? Может, и прикольно это. Найти девчонку, поселить на постоянку. От нее столько тепла и света шло. Затапливало чердак конкретно. Хотя сразу было ясно, ничего у нас не выйдет. Другого мужика любит. Да и я к ней чисто по-дружески. Как сестра моя. Или племяшка. Так воспринимал. Вроде одной из дочерей Романо, только те стервы, а эта милаха. Добрая и нежная.

- Она у тебя жила?! - выпаливаю и закусываю губу до крови, понимаю, надо лучше контролировать эмоции.

- Первая девчонка, которую я у себя поселил, - заключает невозмутимо.

- Но у нее был муж, - хмурюсь.

-Долгая история.

- А я не тороплюсь.

- Ника, - ухмыляется так, что мне опять становится жарко. - Ты серьезно хочешь провести наш романтический ужин за разговорами о других?

- Я отвратительно готовлю.

- Здесь хватает поваров, - окидывает стол выразительным взглядом.

Тут трудно поспорить. Изысканная сервировка. От одного вида слюна копится во рту.

Улитки по-бургундски поданы прямо в раковинах, щедро сдобрены петрушкой и чесночным маслом. Рядом красуются мидии, приготовленные с луком шалот. А еще «Гратен дафинуа» - запеченный картофель в сливочном соусе выложен слоями.

Выбор блюд огромный. От изысканных морепродуктов до говядины с беконом и шампиньонами. Множество закусок. Гречневые блинчики с различными начинками. Паштет из гусиной печени на хрустящих тостах с инжирным джемом и салаты.

Рядом переливается огнями Эйфелева башня. Кипит ночная жизнь.

Глупо злиться на всякую ерунду. Я что, реально ревную?

- Ну я не обладаю талантами твоей любимой подруги, - говорю и сама не узнаю свой тон, голос пронизан ядовитым сарказмом.

Умом все понимаю, а притормозить не могу. Мне ужасно хочется есть. Желудок урчит от голода, но при этом меня переполняет дикая ярость и тянет выцарапать Тимуру глаза.

Гормоны. Это просто гормоны. Нужно успокоиться.

- Возможно, - вдруг произносит он и прежде чем я успеваю разодрать ему лицо ногтями, прибавляет: - Но это не мешает мне любить тебя.

- Что, - нервно облизываю пересохшие губы. - Что ты сказал?

- Я тебя люблю, - говорит ровно, а после подмигивает: - Забыла? Один раз увидел - и пропал. Продрала насквозь. Как пуля между ребер вошла. Намертво.

Его признания обжигают меня. Вздрагиваю так сильно, что пиджак соскальзывает с моих плеч вниз, обнажая тело.

- К чертям этот ужин.

- Тимур, - только и успеваю выдохнуть.

Он за секунду оказывается рядом, сгребает меня в объятия. Отправляет тарелки на землю, расчищая место. Подхватывает и усаживает на стол.

- Жалко, - сглатываю. - Столько блюд испорчено.

- Ты - единственное блюдо, которое я хочу.

Горячий рот жадно накрывает мои губы, выбивает дыхание из легких. Дикий и неистовый поцелуй отбирает право выбора. Я обвиваю широкие плечи руками, льну к мускулистому телу плотнее. Одержимо наслаждаюсь каждым мгновением. Удивительно четко осознаю, что была голодна совсем не по еде.

Глава 22

Тимур разрывает поцелуй. Шумно втягивает воздух и пожирает меня глазами. В его мрачном взгляде полыхает бешеное желание. Жажда. Безумие. Но сейчас мужчина намеренно выжидает. Ждет. Но чего?

- Тимур, - заявляю сквозь судорожный выдох.

Его имя хочется повторять, пробовать на вкус снова и снова, а еще я отлично знаю, какое это имеет воздействие. Будоражит. Заводит. Заставляет кровь закипеть. Я вижу опасные искры во тьме, однако останавливаться не хочу.

- Тимур, - повторяю четче, стараюсь прочувствовать каждый звук, уловить все грани и чуть прищуриваюсь. - Тимур.

В этот момент он перестает быть моим врагом. Окончательно и бесповоротно. Я тянусь к нему. Млею и льну плотнее. Дрожащие пальцы пробегают по широкой груди, ощущают вмиг напрягшиеся мускулы.

Я открываю рот, но больше ничего не способна произнести. Просто смотрю на идеально красивые губы. Сдавленно всхлипываю от жжения, которое моментально разливается внутри, вынуждает жилы полыхать диким огнем.

Болезненная потребность. Пугающая. На грани зависимости. Нет, кого я пытаюсь обмануть? Уже давно далеко за гранью.

Меня не вылечить, ведь я не желаю лечиться.

Во рту пересыхает. Печет и саднит. Мучительно. Очень сильно. Скулы сводит от бешеной испепеляющей нужды. Еще, еще, еще. Пульсирует внутри, неистово бьется, отражается в каждом толчке крови, в каждом ударе. Языки пламени алчно облизывают мое лицо и тело, охватывают клетку за клеткой, подчиняя и порабощая.

Я хочу его поцеловать. Сейчас. Сама. По доброй воле. Без тени принуждения. Хочу медленно пройтись языком по этим полным, четко очерченным губам, изучить каждую линию желанного рта. Хочу впитать животный жар, пропитаться звериным ароматом. Хочу утолить голод. Впасть в безумие и потеряться на дне пылающей бездны. Хочу забыть обо всех кошмарах хотя бы на одну ночь. Дикую, бешеную, порочную.

Дьявол. Он этого ждет? Жаждет.

Черт раздери, ни у кого на свете нет таких губ. Манящих. Вызывающих. Дерзко изогнутых в насквозь развратной ухмылке. Губы грешника. Иначе не назвать. Их невероятно сильно тянет потрогать. Исследовать собственными губами.

- Тимур, - говорю и прижимаюсь ртом к его рту, запускаю пальцы в роскошные черные волосы, сжимаю короткие пряди, плотнее притягиваю и сама выгибаюсь ему навстречу, все мое тело обращается в сплошное «хочу».

Но это не только физическая потребность. Не только голая похоть. Глубже. Острее. Страшнее. Больнее. Сильнее. Это нереально насытить слиянием тел. Нужно взять несоизмеримо