Они уже спустились с холма и теперь брели по дороге, которая вела к деревне. По обе стороны от тракта возвышались деревья, закрывавшие небо. Это был самый край Чёрного леса – не такой страшный, как глубокая чаща, но всё равно неприветливый. Элмерику порой казалось, что из травы на обочине дороги кто-то наблюдает за ними, но теперь он не боялся этих взглядов. Лесные духи были любопытны, однако нападать на юных чародеев больше не осмеливались, чувствуя, что могут получить отпор.

Сосны на краю леса почти не росли, и Элмерик подумал, что рано или поздно им с Брендалин придётся свернуть с дороги, если, конечно, они хотят набрать шишек для растопки камина. И вот тогда-то можно будет улучить момент и всё-таки сказать то, что давно собирался. Словно прочитав его мысли, девушка указала рукой на тропку, едва заметную в высокой траве.

– Идём туда, я знаю сосновую поляну тут неподалёку. – Она крепче сжала его руку, переступая через ветки, лежавшие на пути.

Теперь им пришлось идти друг за другом – тропинка оказалась слишком узкой для двоих. Элмерик шёл позади, и девушка то и дело оглядывалась, будто проверяя, не отстал ли он. Одной рукой Брендалин придерживала подол платья, а второй раздвигала высокие травы, влажные от недавно прошедшего дождя.

– Знаешь, мне бывает страшно думать об Испытаниях, – призналась она. – Иногда я очень смелая, но порой всё такая же трусиха, как в детстве. А вдруг не смогу? Не справлюсь? Что тогда?

– У тебя непременно получится! – Бард отмахнулся от пролетевшей мимо паутинки. – Даже не сомневайся. Смотри, ты уже лучше всех нас варишь зелья.

– Ну, это не очень сложно. – Обернувшись, девушка смущённо улыбнулась. – Я же уже делала это раньше. Зато обереги лучше выходят у Розмари… Знаешь, я даже ей немного завидую.

– Ты? – Элмерик так удивился, что чуть не выронил корзинку. – Нашла кому завидовать, скажешь тоже!

– Зря ты её недооцениваешь… Она кажется простушкой, но на самом деле совсем не глупая.

– Вы что, теперь подруги?

Почва под ногами стала совсем влажной, когда тропинка под ногами вдруг сменилась настилом из веток. Видимо, кто-то из деревенских жителей позаботился. Те, хоть и боялись обитателей леса, но за ягодами и грибами ходили исправно, лишь брали с собой побольше оберегов. Идти сразу стало намного легче, и Брендалин ускорила шаг.

– Нет, конечно, – бросила она через плечо. – И вряд ли когда-нибудь станем. Но я перед ней извинилась за ту историю в лесу. Объяснила, что не хотела бросать её, просто испугалась. А Розмари всё поняла – сказала, что зла на меня не держит.

– Я очень рад. – Элмерик ничуть не покривил душой, ему было действительно приятно, что девушки помирились. – Хорошо, когда все ладят.

Он вздохнул, а Брендалин вдруг остановилась, развернулась и, привстав на цыпочки, сняла с волос барда маленький кленовый листок.

– Надо же, он почти такого же цвета, как твои волосы, – улыбнулась она. – Такой яркий…

Внезапный порыв ветра свёл на нет все её усилия, обсыпав обоих листьями с ног до головы. Они рассмеялись, отряхивая друг друга от нежданных даров осени, и Элмерик вдруг понял: вот же самый подходящий момент! Другого не будет.

– А ты пойдёшь завтра на праздник вместе со мной? – громко выпалил он.

Брендалин задумалась, и эта заминка показалась барду целой вечностью. Он был готов к отказу, даже почти успел с ним смириться. Но девушка, улыбнувшись, кивнула.

На следующий день сразу после завтрака мастер Патрик велел запрячь в подводу пару лошадей. Сам он на ярмарку не собирался, считая подобное времяпровождение более подходящим для молодёжи (хотя Элмерику показалось, что мельник немного лукавит), зато выдал Мартину кошель с монетами и строгий наказ, чего следует купить и в каком количестве, каким торговцам стоит верить, а с какими лучше не иметь дела. Мартин явно был не в восторге от поручения, но спорить не стал – всё-таки он был старшим из учеников, неудивительно, что мастер Патрик обратился именно к нему.

В деревню Соколята поехали все вместе: Орсон и Мартин – на козлах, остальные – прямо в телеге. Элмерик, конечно же, поспешил занять место рядом с Брендалин и теперь сиял от счастья, поводов для которого было хоть отбавляй: погода на Мабон выдалась сухой, солнечной и почти безветренной, ясное небо не предвещало дождя, а в трактире к вечеру обещали выкатить бочку яблочного сидра, который бард, признаться, любил намного больше, чем эль. Ещё он мечтал отведать знаменитый черничный пирог, который всегда пекли в Чернолесье по праздникам. На службе у Соколов Элмерик совсем не тратил жалованье – на мельнице всего хватало, а ученикам исправно платили по два медяка в неделю. Поэтому он благоразумно откладывал деньги в холщовый мешочек и теперь чувствовал себя богачом, способным купить всё, что понравится: ведь цены на деревенской ярмарке были отнюдь не столичными. Он собирался порадовать Брендалин леденцом на палочке (девушка как-то обмолвилась, что любит сладкое) и подумывал купить баночку липового мёда, чтобы лакомиться им, когда наступят зимние холода. Но более всего Элмерик предвкушал ночные гулянья после ярмарочного дня: в этот раз бард надеялся вдоволь потанцевать с Брендалин – ведь играть-то будут местные музыканты. Он даже флейту с собой не взял, чтобы не было искушения к ним присоединиться.

Казалось, все его мечты должны были осуществиться на Мабон. Волшебство дня осеннего равноденствия ощущалось всей кожей, оно висело в воздухе лёгкой туманной дымкой – а может, это был дым от костров? Запах прелой листвы, свежей выпечки, вяленого мяса, лесных грибов и ягод кружил голову, а над всей ярмарочной площадью витал могучий яблочный дух.

Прибыв на место, Соколята разбрелись в разные стороны, и вскоре Элмерик потерял из виду всех, кроме Брендалин. Та крепко держала барда за руку, чтобы не отстать в толчее, но в какой-то миг толпа их всё же разделила. Элмерик успел крикнуть девушке, что будет ждать её у рядов с овощами, возле телеги с самой большой тыквой. Он даже не очень расстроился, потому что как раз пытался придумать повод, чтобы отлучиться и тайком купить для Брендалин подарок.

Взаимные дары тоже были одной из традиций Мабона. Сладости, орешки, пирожки с разными начинками вручали друзьям в благодарность за время, проведённое вместе. Но для дамы сердца можно было поискать и что-нибудь поинтереснее. Элмерик направился в кожевенные ряды и не прогадал, почти сразу же увидев то, что нужно, – простой, но добротно сделанный поясной кошель, способный вместить все инструменты травника: нож, маленький серп, сито, пестик и ступку. Медная пряжка кошеля была украшена чеканкой в виде кленового листка, а по кожаному краю шло тонкое тиснение. Элмерик приценился и купил его, не торгуясь.

Выбравшись из толчеи где-то возле рядов с ткаными поясами и тесьмой, зоркий бард приметил неподалёку знакомую телегу, доверху гружённую мешками, – похоже, Мартин успел выполнить поручение мастера Патрика и уже наградил сам себя за расторопность большой кружкой сидра. Рядом с ним в тени под телегой, уткнувшись лицом в колени, сидела Розмари. Девушка была чем-то крайне расстроена. Её широкие плечи содрогались от рыданий так сильно, что даже вязаная шаль сползла, оказавшись на земле. Наверное, стоило бы подойти и спросить, что стряслось, но Элмерику очень уж не хотелось задерживаться лишний раз – ведь его ждала Брендалин. Впрочем, у Розмари уже имелся хороший утешитель: Мартин, как всегда, готов был и выслушать, и дать дельный совет. Элмерик вздохнул: ему было жаль, что в такой прекрасный день далеко не все разделяют его счастье. Барду даже стало немного неловко за свой довольный вид. Сквозь шум толпы до его ушей долетали всхлипы: