— И нет и да, — не в силах соврать, тот отвечает хриплым после крика голосом, замечает, как отвернулся Роберт, как задрожали губы собеседницы.

— Но зачем? Ведь… — Она по-детски отмахивается рукой и через несколько мгновений продолжает, обращаясь к Роберту: — Ведь мы ничего не скрываем, правда?

— Ладно, ребята. Поменьше эмоций, полученную информацию нужно переварить, трезво оценить. Как говорят в таких случаях, утро вечера мудренее, пойдем. Пикник считается удавшимся, по завершении его под звуки духового оркестра, доселе тайно скрывавшегося в ближнем гроте, утомленные участники расползаются по домам…

Шли молча. Считали камешки на тропинке.

— Я ни с кем ни о чем не говорил. Я не видел ничего, кроме нашей работы, той, которую мы выполняли… — спохватывается Раске.

— Тс-с-с, — прикладывает палец к губам Роберт. — Мы все обсудим позже. Время еще есть, пусть его немного, но для серьезного разговора нам хватит. Вот мы и дома.

Оказалось, что Роберт недооценил могущество прессы. Первое, что поразило его поутру, — несколько офицеров на территории.

— Доктор, — буднично сказал один из них, сидевший на скамейке недалеко от коттеджа, — с сегодняшнего дня обсерватория является режимным объектом. Вот ваш пропуск.

Он узнал свою фотографию из досье отдела кадров и, не развязывая полемику, закрепил пропуск на кармашке рубахи. Брюса он застал в полном расстройстве. Тот пытался понять, что происходит и почему это ему нельзя покидать своей квартиры. Разговор с охранником происходил на чудовищном английском. Роберт быстро уладил конфликт, осведомился, завтракал ли американский гость, и уже вдвоем они отправились за Дианой. Она держалась хорошо, хотя выглядела испуганной. На старенькой, наверное, еще студенческой фотографии пропуска она выглядела Очень смешно.

— Интересно, что отмочил фотограф? — поинтересовался Роберт.

— Какой еще фотограф? А-а-а, — протянула молодая женщина, проследив за его взглядом, — это подружка виновата, как раз в тот момент сказала, что собирается выходить замуж, я и удивилась не вовремя.

— Да, под таким документом должна стоять подпись «ВСЮДУ», — но продолжать тему не стал. — Похоже, я немного недооценил серьезность ситуации.

— Дед сказал, что территорию еще ночью оцепили. Теперь к нам никто не попадет случайно, да и мы отсюда никуда не денемся, — Диана, узнавшая об этих событиях раньше всех, до сих пор не могла прийти в себя. Она впервые упомянула заместителя директора по науке по-родственному, раньше не позволяя себе подобного.

Работа в этот день как-то не шла. Брюс пытался что-то рассчитать, скрупулезно сверялся со старыми данными Роберта, но часто отвлекался. Диана пропадала где-то, практически не показывалась. Роберт часто раздражался, много говорил по телефону. Последний раз на повышенных тонах. Вернулся, заглянул в записи, собрал их аккуратно и на недоуменный взгляд коллеги ответил коротко:

— Пошли! Через десять минут «динозавры» собирают пресс-конференцию. Со всего мира журналисты налетели. Кажется…

— Это из-за статьи, — виноватым тоном заметил американец.

— А то, — не стал ввязываться в полемику Роберт. — Тут еще и Диана куда-то запропастилась.

— Зачем я там нужен? — продолжал допытываться Брюс.

— «Динозавры» хотят, чтобы группа была интернациональной. Они все еще думают, что присутствие ученых из других стран придает больший вес научным изысканиям. Сплошные памперсы в мозгах… — Роберт презрительно скривил губы.

Давешний офицер, теперь уже в безукоризненном костюме, встретил их, окинул испытывающим взглядом.

— И не пытайтесь, — мгновенно отреагировал Роберт, предупреждая готовую сорваться с его уст фразу относительно внешнего вида, — пусть «динозавры» парятся в пиджаках, я останусь в этой рубашке и без галстука.

Офицер демонстративно поднял руки вверх:

— Мое дело — ваша безопасность, поэтому о любых неожиданных перемещениях ставьте меня в известность.

Пожали друг другу руки, обменялись любезными улыбками. Мимо двух полицейских прошли к черному ходу. Услышали за спиной щелканье камеры — кто-то из журналистов их заметил.

В зале было тесно. Напряженно ждали начала, слышался наговариваемый на диктофон текст. Доносилась хорошо распознаваемая французская речь. Кондиционеры не работали и, несмотря на настежь открытые окна, было очень жарко. Роберт казался совершенно спокойным, сделал несколько шагов, пропустил вперед Раске, уселся на крайний стул второго ряда, демонстративно вытянул ноги.

Его узнали моментально. Защелкали камеры. Послышалась разноязыкая речь. Те, кто расположился в зале слева, теперь норовили перекочевать правее, чтобы не мешала допотопная трибуна, которая, словно специально, скрывала главное действующее лицо. Послышались первые вопросы, но Роберт, будто нарочно эпатируя журналистов, извлек из кармана несколько листочков бумаги, в которых Брюс с ужасом узнал свои утренние записи, и начал громко комментировать сделанные им расчеты.

Наконец что-то сдвинулось. В зал вошли все как на подбор в темных костюмах, тяжеловесные, на мощных коротких ногах, всем своим видом демонстрирующие непоколебимую уверенность, носатые, бровастые…

— Ну держись, — улыбнулся Роберт, — «динозавры» идут в атаку. Видишь, клином построились. Не бойся, они только с виду хищники, на самом деле травоядные, но есть и падальщики, эти могут и тяпнуть с перепугу.

Раске не разделял столь нигилистического подхода. Официоз явно произвел на него надлежащее впечатление, да и галдящая толпа как-то притихла. Патриархи привычно заняли места в президиуме. На их фоне Роберт казался несерьезным, даже фатоватым в этой модной рубашке с закатанными рукавами. Листочки в руке исписанные, как у студента в ночь перед экзаменом…

Конференцию предложили вести на английском. Переводчица заняла свое место, и плановое избиение началось залпом из орудий главного калибра.

— Вызывает недоумение, почему и зачем в погоне за дешевой сенсационностью некоторые ученые допускают проникновение информации в прессу, которая зачастую оказывается не готовой воспринять и тем более донести массовому читателю новости с передовых рубежей науки. Уклоняясь от дискуссии в научных кругах, такие горе-ученые создают себе громкое имя, играя на вполне понятных опасениях людей за будущее. К сожалению…

— И из-за этого бреда меня вытащили в такую жару из дому? — громко спросил Роберт.

Докладчик остановился. Лицо его пошло пятнами и побагровело. Несколько корреспондентов, почувствовав приближение взрыва, живо комментировали происходящее, однако профессор сдержался:

— К сожалению, отказ от научной полемики может привести к ошибочной трактовке общеизвестных истин. Мы неоднократно анализировали…

Роберт откровенно уставился в принесенные записи и, обращаясь к Раске, предложил продолжить расчеты. Брюс, опустив глаза, следил за ним несколько минут и с удивлением убедился, что тот действительно работает, а не создает видимость занятости. Впрочем, он уже знал, что в такие моменты Роберту лучше не мешать, и лишь увлеченно наблюдал за ним, привычно выискивая, где коллега, дойдя до неинтересных ему мелочей, остановится, чтобы погнаться за ускользающей истиной.