Я обошел по кругу, чтобы разглядеть наказуемых, и узнал мальчишек. Это были те самые парни из четвертой ветви: Правый Двенадцать, Четырнадцать и Пятнадцать. Да и многие из тех, что слушали вчера мои рассказы, тоже были здесь. На меня косились, но не заговаривали, лишь молча отодвигались в сторону, пропуская мимо.

Судя по внешности, патриарх был Четвертым, и он мог наказывать свою поросль. Вот только за что? Просто потому что они заговорили со мной?

Двенадцать поднял взгляд, узнал меня и оскалился в кровавой улыбке: чтобы не заорать, он до боли искусал губы. Я кивнул в сторону патриарха, но мальчишка покачал головой, мол, не лезь не в свое дело. Что ж, я послушался, но уходить не стал. Лишь считал удары. Шесть, семь, восемь, девять, десять.

— Это ваш последний проступок. В следующий раз вас выкинут. Не думай, что из-за одного заклинания тебе всё простят, — и патриарх ткнул кончиком плетки в спину Двенадцать.

Тот вздрогнул.

Четвертый медленно намотал плеть на рукоять, вздернул пегую бороденку и пошел прямо на меня.

Остановился рядом и тихо сказал:

— Не надейся, чужак. Второй не будет тебя защищать вечно.

— Я могу подлечить их?

— Подлечить? — удивился патриарх. — Подлечить? Ах-аха-ха! Подлечить. Он хочет их подлечить. Ну, подлечи-подлечи.

И он ушел, продолжая хихикать и приговаривать: «Подлечи-подлечи».

Двенадцать медленно сполз по столбу на землю, его спина подергивалась от боли, штаны сзади пропитались кровью и прилипли к ногам. Я рванул к нему, положил руку на плечо, быстро закинул проверяющую Ки, хорошо, что это были чистые удары, без соли, без магии, без колючек, вплетенных в веревку плети. Самые глубокие разрывы можно зашить, а если получится достать побольше еды, так можно и ускорить заживление.

— Что ты делаешь? — отбросил мою руку Двенадцать. — Пошел в Пропасть!

— Патриарх разрешил вылечить вас.

— И он пусть тоже провалится туда же. На Дне ему уже приготовили тепленькое местечко, — прорычал мальчишка. — В следующий раз нас выкинут! Как страшно! Будто иначе он нас не выкинет. Он уже давно решил от нас избавиться. Недостаточно сильные. Недостаточно умные. Недостаточно низко ему кланяемся.

— Двенадцать, замолкни, — прошептал Пятнадцать. — Не надо.

— Да провались оно всё в Пропасть! — ударил Двенадцать кулаком по земле. — Всё! В Пропасть! И секта эта! И патриархи! И мы все! Ты же слышал его. Там не нужно днем и ночью драться. Можно не убивать своих! Можно просто жить.

И он разрыдался. Неумело, беззвучно, отворачивая лицо. Я слегка коснулся его спины.

— Сейчас я буду зашивать тебе рану. Не двигайся!

Двенадцать передернул плечами.

— Сказал же, не лезь, — судорожно вдыхая, с паузами произнес он. — Скоро турнир. Не стоит тратить Ки. Не впервой.

— Если ты не заткнешься, я тебя парализую, а потом буду лечить. Замри уже.

— Да иди ты в Пропасть. Делай что хочешь, — огрызнулся он.

Я стянул магическими нитями его раны, сшивая не только кожу, но и поврежденные мышцы. Со стороны казалось, будто клочья мяса сами стягивались и срастались, но чтобы залечить это полностью, ему нужно было не двигаться хотя бы пару дней. Я прогнал по его телу волну очищающего заклинания, чтобы не начался жар, и слегка подстегнул заживление. Затем перешел к другим мальчишкам.

— Я не вылечил раны полностью, а всего лишь подшил. Нельзя дергаться, махать руками и кланяться. Если вы найдете много еды, то смогу долечить так, что завтра всё пройдет полностью.

Двенадцать поднялся, его лицо всё еще выглядело припухшим, а веки покрасневшими.

— Если тебе нужна взамен Ки, я готов заплатить.

— Не нужно. Мне ничего не нужно.

И я направился в женский дом. Теперь я был готов поговорить с Аи.

Я был уверен, что секта уже мало чем сможет меня удивить. После ямы в прежнем поселении, после рассказов мальчиков, после пустого наказания — что добавят женщины? Я и так знал, что их жизнь тяжела и непродолжительна.

Но чего я никак не мог ожидать, так это радости и восторга, с которыми меня встретили в женском доме. Меня сразу же обступили со всех сторон и чуть ли не на руках протащили вглубь дома.

— Аи! Аи, он пришел! Я же говорила, что он придет, — говорила крепко держащая меня за руку женщина, словно боялась, что я развернусь и убегу.

— Ты как раз говорила, что он не придет и что он такой же, как и все, — возразила ей другая.

— Это я говорила, чтобы Аи не сильно ждала, но думала, что придет!

Аи лежала на матрасе, и по ее некрасивому оплывшему лицу текли слезы, нос распух, кожа пошла какими-то пятнами. Женщины усадили меня рядом с ней и немного отступили, впрочем, не настолько далеко, чтобы ничего не слышать и не видеть. Из-за их халатов выглядывали любопытные детские мордашки, полуторагодовалые-двухлетние мальчишки, похожие друг на друга, как и все дети в этом возрасте. В самом конце дома слышался детский плач. Несколько женщин держали на руках младенцев, которые выглядели подозрительно слабыми и бледными.

— Прости, — прошептала Аи, — прости. Ты так долго искал меня, столько прошел… Я сейчас не такая красивая. У меня вот, — и она стукнула себя по животу, скривилась от боли и погладила ушибленное место. — И все говорят, что это будет девочка. Только дочки забирают красоту матери, делают ее уродливой, из-за девочек опухают ноги и появляются пятна. А значит, я мучаюсь зря, — и она расплакалась еще сильнее.

Кажется, она искренне верила, что я пришел сюда, чтобы ее спасти. Я еле подавил нервный смешок: нашелся человек, который верил в сказки больше меня. Мы виделись всего несколько раз, пару раз поговорили, она сбежала с другим парнем и после этого считала, что я из-за большой влюбленности целый год бродил по стране в ее поисках. Впрочем, не было смысла ее переубеждать. Она уже на сносях, и лишние расстройства ей ни к чему.

Я осторожно взял ее за руку, коснулся запястья, как часто делали обычные лекари, и запустил проверяющую Ки. У нее и правда в животе росла девочка, только не одна, а сразу две. А еще ее организм изрядно истощился за время беременности, испортились зубы, да и кости истончились. Я влил большую порцию Ки и почувствовал, как энергия мгновенно ушла в младенцев, они даже зашевелились, и это было так странно ощущать. Влил еще Ки, потом еще, и лишь на третий раз Аи приподняла голову.

— Странно. Мне стало лучше после твоего прихода, — она неуверенно улыбнулась.

Вокруг зашептались женщины, говоря что-то вроде «Это любовь», «Сила любви», «Небесная чета». Я поднялся, не зная, как начать разговор о чём-то, кроме Аи. Ее участь была, конечно, печальной, но меня интересовало не это.

Внезапно один младенец начал кашлять и задыхаться, женщина, которая его держала, упала на колени, ее лицо выцвело до бумажной белизны, и после этого ребенок расплакался, но задышал нормально.