— Лан, не нужно. Он всё равно умрет, — сказала непривычно высокая крестьянка с длинными до пояса косами. — Если каждый раз будешь отдавать ему Ки, помрете оба.

— Если бы все… если бы каждая дала хоть немного Ки, он бы выжил, — пролепетала мать.

— Не выжил бы, — отрезала длиннокосая. — Никто не сможет давать ему Ки вечно.

— Можно, я посмотрю? — спросил я.

Лан взглянула на высокую женщину и протянула мне ребенка.

У него был не самый плохой талант, больше двенадцати точно, значит, ему должно хватать собственной энергии на дыхание. Болезни простым вливанием Ки не лечатся. Но стоило мне коснуться ребенка и проверить его магически, как всё стало ясно. Какой-то урод поставил внутри его тела с десяток меток, причем не скрытых, которым хватает и крохи Ки, а огромных, которые будут ощущаться даже на большом расстоянии, и эти метки высасывали из тельца столько энергии, что перекрывали всё естественное восстановление Ки.

Неужто патриархи настолько боялись, что ребенок сбежит? В теле Аи тоже были метки, но всего две и крошечные, хотя побег женщины всё же более вероятен, чем младенца.

Я щедро влил в ребенка Ки и попросил показать мне и остальных младенцев. Высокая крестьянка увидела, что ребенку стало получше после моих рук, и кивнула. Тут же ко мне начали подносить детей, и с каждым из них было то же самое. Много высасывающих меток, их количество явно зависело от размера таланта: чем выше, тем больше меток.

Единственный вывод, который я смог сделать: патриархи делали это специально, чтобы проверить, насколько ребенок подходит под цели секты. Может ли он впитывать Ки со стороны или нет? Сколько детей так погибло, задыхаясь от невозможности создать воздушный фильтр? И я мог бы убрать эти метки, но патриархи сразу заметят их отсутствие, высекут меня плетью, а потом вернут всё, как было.

— Как тебя зовут? — обратился я к длиннокосой женщине.

Судя по ее поведению, она была тут главной.

— Сюй Линджуан. Называй меня просто Сюй.

— Сюй, расскажешь мне, что тут, вообще, творится?

— Да что творится? Глаза открой, и увидишь, — грубовато ответила она. — Мы тут, как свиноматки, плодим для этих ублюдков поросят, тоже ублюдков. Заодно готовим для них еду, стираем одежду, растим детей, чтобы они потом тоже бросали в нас камни и пробовали на нас выученные заклинания.

— Ты давно здесь?

— Лет семь-восемь. Не помню точно. Родила пятерых детей, и все мальчики. И все выжили. Потому меня еще не прикончили и не выбросили, как остальных. Тут редко кто так долго живет.

— Но были же две старые женщины? — вырвалось у меня, хотя я знал о них лишь со слов Жоу.

Сюй сложила руки на груди.

— Так это из-за тебя они умерли, — зло процедила она. — Из-за того что ты или твои дружки потревожили секту в прежнем месте, их убили. Чтобы не замедляли в пути.

— Я не хотел…

— И что дальше? Как думаешь, что с тобой будет дальше? За последние сто лет тут не было ни одного чужака. Второй потешит свое самолюбие, покрутит сынком перед остальными стариками и выкинет. Никто не захочет видеть чужака с чужими мыслями. Тут их вытравляют под корень.

— Ты слишком хорошо говоришь для крестьянки, — удивился я. — Ты грамотная?

— Мой отец — командующий люй (отряд из пятисот солдат), а я его внебрачная дочь от дочери землепашца. Меня воспитывали в доме отца, пока его жена не родила сына, а потом выкинули в деревню к деду и бабке. Так что да, я говорю чуть получше, чем обычная крестьянка, и умею читать.

— Ты сказала, что за последние сто лет не было чужаков. А откуда ты знаешь? У вас же тут нет ни бумаги, ни туши. Да совсем ничего нет!

— Мы же женщины, а женщины любят поговорить. Да и что еще делать, как не разговаривать целыми днями. Каждый раз, когда приводят новых овец, старенькие пересказывают им всё, что видели и слышали сами, приучают к местным порядкам, к покорности. Так что мы знаем гораздо больше, чем те мальчики, что бегают по двору. Если ты вдруг задумаешь отсюда сбежать, неважно, с Аи или без нее, забудь. Это невозможно.

— Кто-то уже пытался?

— Конечно. В последний раз это было лет за пять до моего прихода. У девушки из семьи Чу родился сын, но с ним было так же, как с сыном Лан. Через несколько дней после рождения он начал задыхаться, она поддерживала его своей Ки, сколько могла. Пришел патриарх из восьмой ветви, его отец, и сильно разозлился. Он думал, что ребенок нормальный, раз прожил так долго, а потом увидел, как Чу отдает ребенку Ки, отобрал сына, бросил на землю, а Чу привязал к столбу и заставил смотреть, как тот умирает. После этого она как будто тронулась умом. То хватала чужих детей, то нянчилась с какой-то деревяшкой, а когда окрепла, сбежала. Женщины скрывали ее побег, выполняли за нее работу, подкладывали тряпки на ее матрас. Так-то кажется, что за нами особо не смотрят. Нас не пересчитывают, даже не каждый день заходят сюда, если нет на то нужды. Все в доме думали, что Чу удалось скрыться. Даже если ее сожрали дикие звери, то хотя бы на свободе. А на второй день в дом вошел тот самый патриарх и, скалясь, поблагодарил всех женщин за то, что они помогли с таким развлечением. И швырнул внутрь тело Чу, всё изуродованное, покрытое ранами и ожогами. Я не знаю, как они нашли ее в огромном лесу, но знаю, что сбежать невозможно. Никак.

— Я не собираюсь сбегать.

— А зря, — непоследовательно ответила Сюй, помолчала и спросила: — У Аи ведь девочка? В доме отца лекарь всегда по пульсу мог определить, чем болен человек.

— Две девочки, — кивнул я.

Естественно по пульсу. Пульс и проверочная Ки — лучший способ найти любую болезнь.

— Она не переживет смерть еще двоих детей. По дороге к этому месту она уже потеряла одного, еще не родившегося.

— Аи крепкая, — не понял я.

Сюй покачала головой.

— Ее убьют. Посчитают негодной, раз у нее рождаются неправильные дети. Но ты сюда пришел не из-за Аи. Что хотел узнать?

Мы с Сюй разговаривали негромко, остальные женщины разбежались по делам. Кто-то вышел наружу и хлопотал по хозяйству. Беременные и недавно родившие следили за малышами. Грудных плотно пеленали полосками ткани, приматывая руки и ноги к телу, годовалых в одних штанишках относили в закуток, отгороженный досками и прутьями, где те могли ползать и ходить, а нянькам оставалось лишь вовремя отмывать им попки и кормить. Аи после порции Ки успокоилась и уснула. И вся обстановка в доме выглядела так буднично, словно за стенами будет дворик бедного сыхеюаня на десять семей, похожий на тот, где мы жили со Шрамом.

— А что бы ты сделала, если бы всё это закончилось? Если бы распахнули ворота и сказали: «Иди куда хочешь»?

— Взяла бы своих старших сыновей за уши и хорошенько выпорола, — нахмурилась Сюй. — Стоило им только покинуть женский дом, как они принялись проказничать и подкидывать бедняжкам глупые ловушки. Всё, чему я учила, сразу же вылетело из их пустых голов. Я думала, что хотя бы своих смогу сделать нормальными людьми.