— подобное вмешательство может оказаться небезопасным. Когда я был помоложе и поглупее, пару раз довелось мне сунуть нос туда, куда не следовало, и последствия не заставили себя долго ждать. То, что я тогда уцелел, до сих пор мне кажется чудом. С тех пор я не гневлю Судьбу, поставив себе за принцип простое правило — каждый сам для себя определяет свой жизненный путь, мне до других дела нет. Ну если только человек сам не спросит у меня совета, или его интересы с моими не пересекутся.

— Правильный принцип, — одобрил я. — Сам приблизительно по такому же живу.

— Но иногда карты ложатся таким образом, что мне приходится от него отступать, — печально закончил Карл Августович. — В твоем случае исключительно из личной симпатии. Ты юн и многого не понимаешь, мой дружеский долг донести до тебя кое-какие свои соображения. Ведь я же могу считать тебя своим другом?

Русоволосая официантка, которая в этот момент приблизилась к столику с приборами в руках, услышала последние слова и чуть поморщилась, глядя на нас. Сдается мне, она сделала маленько не те выводы, которые следует.

— Ну конечно же, — с придыханием произнес я, не удержавшись, и подпер голову, рукой, положив два пальца на щеку. — Это не подлежит никаким сомнениям, как мной и было сказано сегодня.

Антиквар все понял, уголки его губ тронула улыбка.

— Может, все же вина, мой юный друг? — чуть грассируя, произнес он. — Красного. Как кровь! Как страсть!

Девушка чуть покраснела, и поспешно удалилась.

— Наверное, сюда я больше заглядывать не буду, — сообщил я антиквару, сдерживая смех. — Но получилось забавно.

— Хорошая шутка всегда к месту, даже если она двусмысленна, — отозвался Шлюндт, разворачивая салфетку. — Так вот, что я хотел сказать. Валерий, зря ты нанес визит Марфе, и этот поступок не слишком разумен.

— Карл Августович, неужто вы за мной следите? — немного показушно расстроился я. — Вот бы не подумал!

— Не за тобой, — покачал головой старик. — За Марфой. И не слежу, а приглядываю, это разные вещи. Просто мне очень не нравятся те знаки, которые в последнее время я вижу вокруг себя, они меня тревожат. А своим инстинктам я привык доверять.

— Знаки? — переспросил я.

— Этот мир не только очевиден, но еще и невероятен. — Карл Августович откинулся на спинку стула. — Просто подавляющее большинство живущих предпочитает видеть то, что насквозь реально, то, что можно потрогать, попробовать на вкус, положить в карман. Их можно понять, они стоят обеими ногами на Земле и предпочитают доверять своим органам чувств. Более того — они даже не задумываются о том, что есть другие материи, которые неосязаемы хотя бы потому, что и сами по себе прекрасно существуют. Но эти материи — есть, и время от времени они подают знаки тем, кто хочет и может данные послания видеть. Не всегда получается их понять, это да, но с этим ничего не поделаешь.

— А как они выглядят, эти знаки? — заинтересовался я. — Просто я, скорее всего, из большинства. По крайней мере — был.

— Чаще всего для подобного люди используют слово «совпадения», — ответил мне антиквар. — Так им проще. Не нужно искать глубинную связь между несколькими событиями, почти не связанными между собой, голову напрягать не надо, о плохом думать. Легче сказать: «ну надо же, как все сразу навалилось». А ничего не навалилось, на самом-то деле. Просто Судьба связала несколько нитей в один узелок, и теперь только от тебя зависит, что с ним станет дальше, развяжется он сам или будет разрезан ножницами норны вместе с твоей жизнью. Не бывает в жизни совпадений, Валера, все творящееся вокруг любого из нас есть последствия ранее случившегося, и предтечи того, что еще не свершилось.

— А мы с Марфой тут при чем? — поинтересовался я. — Знаки-то вокруг вас, а не вокруг меня.

— Вокруг тебя вообще хаос творится, — отмахнулся старичок. — Там и без знаков все понятно. Но я был удивлен, когда узнал, что ты вот так запросто к ней на чаек наведался. Даже было начал строить какую-то теорию заговора, но после понял — не в твоем случае.

— Чересчур глуп? — даже как-то обиделся я.

— Чересчур непредусмотрителен, — покачал головой Шлюндт. — И слишком нелюбопытен. Ты как ничего не знал о своем новом мире, так толком ничего и не знаешь, при этом принимаешь серьезные решения и наносишь визиты персонам, в нем много из себя представляющим. Я не склонен считать тебя глупцом, но иногда ты меня удивляешь. Знаешь, с чего тебе следовало начать наше знакомство?

— С чего?

— Усадить меня за стол и вытрясти столько знаний, сколько возможно. А потом еще столько же. А ты вместо этого спишь с ведьмой, водишь дружбу с гончими из Отдела и заключаешь сделки с вурдалаками.

Наверное, в чем-то он прав. Но вот какая штука — о чем-то подобном я думал, а после отказался от этой идеи. Просто потому, что он покажет мне правду такой, какой она выгодна именно ему.

— Валерий, Марфа — не лучший собеседник вообще, — продолжал тем временем разливаться соловьем антиквар. — А в твоем случае… О, а вот и закуска. Все, настало время еды. Признаюсь — люблю французскую кухню. Она не столь сытная, как русская или немецкая, не столь острая, как итальянская, но есть в ней что-то особенное, из-за чего ее ни с чем не спутаешь.

Наша беседа возобновилась только минут через сорок, когда подали кофе со сложносочиненными десертами.

— Так вот. — Карл Августович зачерпнул и отправил в рот ложечку теста, пропитанного… Не знаю точно, но чем-то сладким и пахучим. — Вкусно. Очень вкусно. Так вот, мой юный друг, что я хочу у тебя спросить, — как ты станешь выпутываться из сложившейся ситуации?

— Вы всё вокруг да около ходите, — не выдержал я. — Скажите прямо — в чем моя ошибка? Ну сходил к тетке-ведьме. Посидел у нее, попил чайку, ватрушек покушал. И что?

— Ничего, — отпил кофе антиквар. — Если не считать того, что три месяца назад ведьмы этого ковена пятерых вурдалаков из семьи Арвида уходили. Насмерть. Причины мне неизвестны, но скандал был немалый, с большим трудом удалось избежать кровопролития. И тут ты, который только-только заключил с Ленцем договор, и на которого тот возлагает определенные надежды, раз — и прямиком к его первейшему врагу в дом идешь. Причем не тайком, а в открытую.

— Их проблемы — это их проблемы, — передернул плечами я, причем на этот раз ни капли не играя. — Пусть себе думают, что хотят. Мне плевать.

— Арвид не Михаил, — погрозил мне ложечкой Шлюндт. — Он импульсивен