Какие-то слова упорно рвались наружу. Сердце рвалось наружу… Но Алекс прикусила язык. Что такое слова? Она и сама им не верила.

Он на деле показал ей, что она ему небезразлична. И это дарило надежду.

А надежды пока более чем достаточно.

* * *

Много времени спустя, положив голову на изгиб его локтя, греясь о него, Алекс спросила:

- Что такого сделали Лео и Массимо? Чем они так разозлили Антонио? Ты мне так и не сказал.

Она ожидала, что он прикажет ей молчать; он же только вздохнул. Она понимала: ей на помощь пришла темнота. И не только. Она уже замечала в нем перемены. Сдвиг. Беззащитность, от которой у нее защипало глаза.

Из последних сил она цеплялась за свою надежду.

Он провел пальцами по ее шее и хрипло прошептал:

- Они предложили финансовое возмещение родственникам тех, кого в свое время обманул и раздавил их отец. Предложили обучение, работу… даже пакеты акций в БФИ.

У Алекс стало легче на душе. Ее вера в них снова подтвердилась. Она с трудом сдерживала радость.

- Но это ведь хорошо, разве нет?

- Хорошо? Они покупают прощение, сага, разве ты не понимаешь? - Но говорил он без всякого пыла. Он смирился. Возможно, даже принял их поступок - и надежда расцветала в ее груди. - Именно поэтому Антонио отказался даже прикасаться ко всему, что они предлагают.

- Им не нужно прощение. И они не обязаны были искупать грехи Сильвио. Они так поступили, потому что обостренно чувствуют несправедливость. - Она выдержала его взгляд в темноте, заметила, как злые искры в его глазах погасли. И вдруг она поняла. - Ты потрясен потому, что они оказались не чудовищами, какими ты их долго считал! Что они по-настоящему порядочные люди. Хорошие люди. Ви, еще не поздно. Если бы ты только…

- Алессандра, не начинай! - хрипло перебил ее он.

- Разве поводом для всего не стала помощь тем, кто не в состоянии помочь себе сам?

Разве ты все затеял не ради того, чтобы возместить ущерб, причиненный им Сильвио Брунетти? Неужели для тебя важнее то, что их спасителем станешь именно ты, а не кто-то другой?

Винченцо молчал. Слова Алессандры пронзали его, как удары ножа. Ее слова лишали его гнева и горечи, которые он лелеял столько лет. Ему хотелось наорать на нее, приказать молчать. Перестать копаться в нем. Если она отнимет у него жажду мщения, стремление к справедливости, если лишит сил на битву, которая поглощала всю его сознательную жизнь, что от него останется?

Если он откажется от стремления завоевать БФИ, что останется в нем - и от него? Он так тщательно планировал каждый шаг! Пути назад нет. Нет выхода из угла, в который он сам себя загнал.

Если он остановится, как он сможет смотреть на себя в зеркало? Как вернется к себе? Как откроется, подставится сейчас, на финальном этапе?

Он понял: его гнев, ожесточение, его амбиции и жажда мщения - его броня. Броня против глупых надежд и беззащитности.

Броня против страшного осознания: он стал человеком, который не заслуживает лежащей рядом женщины.

Броня против превращения в человека, который отчаянно нуждается в любви, но не знает, как дарить или принимать ее.

Прошло несколько дней с тех пор, как они вернулись из Нью-Йорка. Алекс обнаженная стояла перед мраморным туалетным столиком и смотрела на свое отражение в запотевшем от пара зеркале. Что-то изменилось. Странно! Она провела пальцами по животу, вверх, к грудям, сжала их в ладонях. Они словно отяжелели и ныли - как и все ее тело.

Сказался ли стресс последних месяцев? Или с ней что-то совершенно другое?

Нет… Не может быть! Она все время принимала таблетки - еще до того, как познакомилась с Винченцо на Бали. Правда, после того, как они поженились, они перестали пользоваться презервативами.

Жаль, что ей не с кем поговорить. Но Грета уехала. Как и все остальные. Как все. Теперь вилла - их дом. Ее и Винченцо. А скоро она станет и домом для Чарли, как только они получат над ним право опеки.

А еще - она вдруг преисполнилась уверенностью - вилла станет домом и для этого ребенка.

Она положила ладонь на живот, ожидая, когда испугается.

Но страх все не приходил. Наоборот, ей стало как-то очень покойно на душе. Несмотря на то, что в эту самую минуту Винченцо, Лео, Массимо и Грета находились в штаб-квартире БФИ в Милане, где по требованию Винченцо созвали экстренное заседание совета директоров. Она знала: он почти дошел до конца. Совет директоров объявит Лео вотум недоверия. Кроме того, у Винченцо теперь контрольный пакет. И он станет главным управляющим БФИ.

Тяжело было смотреть, как Грета, Лео и Массимо покидают виллу. И все же близок конец войны, которую так долго вел Винченцо. Он достигнет своей цели!

Брунетти не испытывают ненависти ни к ней, ни к Винченцо. Скоро все начнут новую жизнь. Станут настоящей семьей. У них появятся дети - Чарли и этот малыш… И тогда, может быть, он сумеет понять, как много значат для нее Брунетти. Если Лео и Массимо простят его, разве Винченцо не поймет, что пора отпустить прошлое? Как только он это сделает, он освободится.

Алекс улыбнулась своему отражению. Надежда придавала ей силы.

В поисках жены Винченцо поднялся на верхний этаж. Его охватил неизъяснимый ужас.

Все финансовое общество Милана собралось внизу и в парке; все праздновали его победу. Прославляли его. Искали его милостей. Уже старались ему угодить.

Он с огромным отрывом победил Леонардо на голосовании о вотуме доверия. Но, конечно, он радовался бы куда больше, если бы Алекс не исчезла, едва показавшись. И когда он вернулся с заседания совета директоров, и на сегодняшнем званом вечере.

Все раздражение выветрилось, когда он вышел на террасу и увидел, что она смотрит на парк и озеро. Великолепный вид нисколько не умалял ее красоты.

Она обернулась, и он остановился. Розовое вечернее платье облегало все ее изгибы и выпуклости, подчеркивая гибкую фигуру. Красивые волосы развевались на ветру, на шее посверкивало бриллиантовое колье, которое он купил ей вчера.

И все же хватило одного взгляда на ее лицо, чтобы понять - она с ним рядом, как и полагается идеальной жене, но совсем не чувствует себя счастливой.

Более того, ей плохо.

И дело не только в физической усталости. Жизненная сила, которая так привлекла его при первой встрече, радость, которую он видел в день их импровизированной свадьбы, исчезли без следа. Он почувствовал себя виноватым. Не хотелось признаваться в том, что это из-за него у нее в глазах такое затравленное выражение.

- Ну что, теперь ты доволен? - спросила она.

Он пожал плечами. Ее тон настораживал.