— У О'Ханраханов теперь даже телефон есть! И они говорят, что скоро все начнут пользоваться электричеством. Почему у нас нет электричества?

Джон пожал плечами и прислонился к камину.

— Бьюсь об заклад, этот самодвижущийся экипаж долго не продержится. Слишком дорог, чересчур шумен, с ним много возни, и он загрязняет воздух. Это просто новая игрушка, модная штучка, но она не заменит лошадей. Просто у О'Ханраханов слишком много денег, и они не знают, что с ними делать. И к тому же тебя предупреждали насчет этих людей.

— Но Джон…

— Гарриет, — сказал Виктор, будто вспомнив о чем-то, — чуть все не забыл. У меня есть подарок для тебя.

Он показал маленькую коробочку, которую прятал за спиной.

— Виктор! Спасибо тебе! — Гарриет осторожно развернула внешнюю обертку и сняла крышку с коробочки. Ее глаза округлились от изумления. — Что это?

— Это часы, которые ты будешь носить на руке.

Джон подался вперед, чтобы взглянуть на них.

— Что за черт… да ведь они не больше карманных часов!

— Однако их носят на руке. Они сделаны для леди, видишь, у нее же на платье нет кармана. Ну-ка, Гарриет, дай мне свою руку.

Я смотрела, как Виктор осторожно прижал крохотные часики к ее руке ниже рукава и застегнул ремешок.

— Вот так. Теперь ты ничем не отличаешься от модных дам Лондона.

Гарриет сияла как ребенок. Она поднесла часы к уху, мгновение слушала, затем с восторженным криком обняла Виктора.

— Со мной уж точно так никто не станет носиться, — дразнился Джон, хотя мне показалась, будто в его голосе прозвучал оттенок недовольства.

Я видела, что Дженнифер сейчас смотрит в огонь, сложив изящные руки на коленях. В волнах густых рыжеватых волос отражались золотистые и медные блики от огня в камине. Во взгляде сквозила томность. Она смотрела с тоской и изумлением. Ее профиль завораживал меня, изящный изгиб носа, маленькие, словно бутон розы, губки, миниатюрный острый подбородок. Дженнифер была еще красивее, чем на фотографии, и я с гордостью вспомнила, что она приходится мне прабабушкой.

Эта мысль также испугала меня, ибо она в это мгновение казалась такой настоящей, такой близкой, маленькая грудь едва заметно поднималась и опускалась, будто она дышала во сне, и мне пришло в голову, что я смогу коснуться ее, если протяну руку.

А что случится, если я так поступлю? Эти люди из прошлого не подозревали о моем присутствии, и тем не менее они казались мне живыми. Такими настоящими…

— Я должна обязательно показать их маме! — воскликнула Гарриет, устремляясь к двери. — Она ведь никогда не слышала о наручных часах!

В комнату ворвался ветер, дверь открылась и закрылась, сейчас тишину нарушало лишь потрескивание дров в камине.

Я посмотрела на Виктора. В его глазах отражалась буря, в душе бушевал шторм, лицо исказилось, взгляд стал злым. И я услышала, как он спросил себя: «Почему так случилось?»

Этот вопрос глубоко тронул меня, захотелось обратиться к нему, обнять его так, как дозволялось Гарриет. Однако мне приходилось довольствоваться ролью наблюдателя. Я чувствовала муки потревоженной души Виктора.

Я не могла отстраниться от страстей этих людей. Меня окружало множество человеческих переживаний: Дженнифер нервно думала о том, как странно Виктор подействовал на нее, Джон никак не мог примириться с тем, что его брат находится в центре внимания, а Виктор влюбился в девушку, которую увидел лишь несколько минут назад, и спрашивал у бога, почему так произошло.

— На улице стемнело, — вдруг сказал Джон. — Отец удивится, что наверху не горит свет. Извините меня…

Он улыбнулся Дженнифер, но та смотрела на него отсутствующим взглядом. Джон прошел мимо меня и покинул комнату. Наконец я осталась наедине со своими прабабушкой и прадедушкой.

Сначала воцарилось гнетущее молчание. Дженнифер теребила пальцы и глядела в камин, Виктор в глубокой задумчивости стоял перед ней. Мне хотелось, чтобы они говорили, открыли свои чувства, свои сердца друг другу.

Словно откликнувшись на мои невысказанные мольбы, Дженни подняла голову и заговорила:

— Мистер Таунсенд, Гарриет говорит, что вы через несколько месяцев едите в Эдинбург.

Виктор обратил свой мрачный взгляд на Дженнифер. Выражение его лица изменилось, появилось удивление. В его мозгу промелькнула мысль: «Ах, уж все эти лондонские женщины, сколько их было? Безликие, безымянные, они раньше что-то значили для меня на день, на неделю. Они были хороши для развлечений. Но эта женщина совсем другая…»

— Да, это правда. После того как я получу диплом, сразу поступлю в королевскую больницу.

— Вы там долго пробудете? — Ее голос звучал робко, она говорила почти шепотом. Сидя рядом с ней, я чувствовала, как неистово трепещет ее сердце.

— Трудно сказать, мисс Адамс. Быть может, я вовсе не вернусь.

Она широко раскрыла глаза.

— О! Какое несчастье, сэр, для… вашей семьи!

— У меня нет настроения жить в Уоррингтоне. Моя цель — найти лекарства для лечения болезней. В Шотландии сейчас ведутся широкие исследования, а с письмом от мистера Листера я встречу нужных людей.

— Как это замечательно.

Она опустила голову и снова принялась смотреть на свои руки.

Пока Виктор стоя смотрел на нее, удивляясь ее миниатюрности, я снова почувствовала, что его обуревает желание. Он чуть вздрогнул.

— Мисс Адамс, сколько времени вы уже в Уоррингтоне?

Она ответила, не поднимая головы:

— Уже год, мистер Таунсенд. Мы приехали из Престатина, что в Уэльсе…

— Да, я уже подумал…

— Мой отец получил хорошее место на фабрике. Видите ли, он управляющий…

Голос Дженнифер стал совсем тихим, она подняла глаза на Виктора, в них читалось почти нескрываемое обожание. Я чувствовала, как вспыхивает ее любовь к нему, отчего она вздрогнула, будто сопротивляясь физической силе. Губы Дженни чуть раздвинулись, невысказанное слово не слетело с них, в широко раскрытых, как у голубки, глазах читался вопрос.

Я услышала, как ее разум шепнул: «Как могло так случиться?..»

Виктор сказал охрипшим голосом:

— Мне было приятно с вами познакомиться, мисс Адамс, хотя очень жаль, что это случилось так поздно.

Она приоткрыла рот от изумления.

— Если бы мы встретились хотя бы год назад, — спокойно сказал он, — тогда…

— Да, мистер Таунсенд? — прошептала она.

Этот мужчина, воплощение силы, поддался слабости.

— Тогда мы, быть может, стали бы друзьями.

— Мы сейчас не друзья? Я знаю Гарриет уже год. Мы часто бываем вместе. И она много рассказывала о вас. Я чувствую, будто мы не просто встретились, а я уже знакома с вами, мистер Таунсенд.