баба простая. У меня нет денег. Ну вообще нет, понимаешь? У меня в кошельке полный голяк. Если не веришь — проверь, я не обманываю.

— Не называй меня Бейрут. — буркнул он, и мне даже показалось, что он обиделся. — Меня не так зовут.

— А как? Как к тебе обращаться?

— Хозяин.

Я не сдержалась и прыснула со смеху.

Ну Петросян! Ну рассмешил! Ай да сукин сын!

— Че ржешь? Ты год отрабатывать будешь. Год как минимум. Забыла?

Да, забыла. Как, впрочем, и не запоминала вовсе, потому что все равно сбегу от него раньше. Рассчитываю осуществить этот план до конца недели.

— А если не отработаю за год? Ты… убьешь меня? — на всякий случай поинтересовалась я, помня о том, что Бейрут вспыльчив, драчлив, и что нервы у него ни к черту.

— Сначала ты поешь. Потом поговорим.

Пришлось уважить его требование.

Дотянувшись до пакета, который валялся под задним сидением, я подтащила его к себе и открыла. В пакете был такой же бургер, как и у Бейрута, которого нельзя называть Бейрутом.

Чувствуя себя смертельно голодной, как никогда в жизни, я накинулась на бургер и даже не заметила, как сожрала его, ведь он так быстро кончился. И кофе, хоть и без молока, как я люблю, был таким вкусным, что выпила большой стакан залпом, и показалось мало.

В жизни не ела и не пила ничего вкуснее. И это настораживает, ведь я в принципе никогда не была падкой на еду. Сколько всего дней я не ела?

Глава 3

Раз уж придется находиться с типа «хозяином» круглосуточно на протяжении энного времени, — как рассчитывала недолго, максимум неделю, — заручилась намерением разузнать о нем побольше. Ну хотя бы что-то разузнать, по крайней мере. Чтобы создать видимость, будто мы просто знакомые, и чтобы хоть на минуту отвлечься от того невообразимого, что я таки похищена и бесправна, а не просто путешествую вместе с ним.

После завтрака, который прошел вполне себе тихо и спокойно, я полагала, мы попробуем сладиться с Бейрутом, пообщаться о чем-нибудь отвлекающем от того фактора, что он мой похититель, а я — заложница.

Но вместо этого, Бейрут связал мне руки тем же проклятым скотчем, который не забыл прихватить с собой из бэхи. Правда, обошлось без прежнего энтузиазма как с моей стороны, так и с его. Я не противилась, не дергалась, позволив ему обмотать запястья, а Бейрут сделал все аккуратно и практически безболезненно.

Теперь мне, будучи связанной, стало комфортнее, чем в первый раз, хоть и не сказать, что прям очень. Или я начинаю привыкать к тому, что меня лишают возможности двигаться? Надеюсь, нет. Ведь если да, так и до Стокгольмского синдрома недалеко докатиться. А мне это совершенно не нужно. Я пока не сошла с ума, чтобы влюбляться в похитителя.

— Нет, не убью. — Бейрут нарушил молчание первым, отвечая на мой вопрос с запозданием. — Ты слишком забавная, зачем тебя убивать? Но и бэху жалко, знаешь ли. Совсем недавно ее купил. Толком и не поездил.

Значит не убьет. Даже если я не расплачусь с ним, и даже если сбегу. Это хорошо. Очень хорошо.

— Что насчёт бэхи? Не думаешь ее отгонять от бара? — воспользовавшись момент, когда он сам завел разговор о машине, поинтересовалась я лишь для того, чтобы выяснить, ждать ли мне помощи от Насти или не ждать.

Интересно, заподозрила ли Настя неладное? Заявила ли в полицию о моем исчезновении?

— Ее уже забрали. В ту же ночь. — сообщил Бейрут. — Буквально сразу, как только мы отъехали.

— Вот как… И кто? — это обстоятельство огорчило меня.

— Да товарищ один.

— Ах да, ты ж променял ее на эту развалюху. С трупом в багажнике. И без доплаты. Я угадала? — пытаясь выведать, что ж за труп в багажнике чилит, и откуда он взялся в принципе, я предположила, что этот самый труп там уже был, когда Бейрут производил так сказать «обмен» машинами.

Точнее, труп появился сразу после обмена. Мне почему-то казалось, что Бейрут лжет насчет обмена в принципе, и тот, кто сейчас в багажнике, и есть бывший хозяин Вольво. И если так, то бэха возможно, до сих пор стоит у бара. Если ее по договоренности не забрал кто-то из банды.

— Если б не ты, мы бы ехали с комфортом. — не желая вдаваться в подробности, обобщил Бейрут.

— И без трупа в багажнике. — я же настаивала на том, чтобы он хотя чуточку приоткрыл передо мной все карты.

— Не уверен. Склоняюсь к мысли, что багажник не был бы пустым.

Вот. Я вывела его на чистую воду! Он только что сказал, что угнал Вольво, а хозяина убил и бросил в багажник! Я прирожденный сыщик!

А если честно, отбросив все глупости и театр, то мне не особо улыбалась перспектива находиться в одной машине с убийцей. Совсем не улыбалась.

— Ты же не офисный работник, так? — осторожно спросила я, поглядывая на него искоса.

Прямо смотреть боялась, потому что не знала, как отреагирует типичный бандит на подобный вопрос.

Не знаю зачем завела я этот бесполезный разговор в принципе, ведь ответ был очевиден. Наверное, я все еще не верила, что Бейрут не относится к числу нормальных, обыкновенных мужчин. Не хотела верить в то, что он из другого мира, криминального мира, где царят совсем иные правила и мораль.

— И что с того? — Бейрут ненадолго повернулся ко мне. — Это что-то меняет?

Да блин! Странный вопрос. Вообще-то это меняет все!

Я тяжело сглотнула слюну и опустила глаза, изучая скотч на запястьях.

Решила промолчать насчет того, что думаю. Если Бейрут не различает, что хорошо, а что плохо, то нет смысла доказывать ему обратное. Он уже не маленький мальчик, и представление о «правильной жизни» в нем давно как сформировалось.

Поскольку Бейрут отреагировал спокойно на вопрос о его роде деятельности, я осмелела и продолжила копать глубже, в надежде, что в нем проснется красноречие.

— Вы похищаете девушек?

Минута тишины показалась для меня вечностью.

— Нет. — ответил он тихо.

— Берете заложников и существуете за счет выкупа?

— Нет. — ответ поступил буквально сразу.

— Грабите богатых? Отбираете машины?

— Нет и нет.

— Занимаетесь контрабандой?

— Нет.

Что он заладил! Все «нет» да «нет»! А когда ж я «да» услышу? Случится это вообще?

— Тогда что вы делаете? Если вы бандиты? — если б могла, я бы развела руками, потому что в данный момент пребывала в недоумении. Фантазия моя насчет его работы иссякла, а правду узнать очень не терпелось.

— А с чего ты