Надоело. Да сколько можно? Хватит и того, что на ней почти все богатые пациенты с тяжелыми заболеваниями. По документации в операционный зал она шла ассистентом, под присмотром известного хирурга. Но на самом деле Котков, который искренне восхищался талантом и профессионализмом девушки, после нескольких операций заявил, что помощь ей не требуется, как и контроль, и вернулся в Санкт-Петербург, пригласив к себе в кардиохирургический центр, если пожелает. Да, у Алексеевой все операции проходили идеально, но на работу она шла с тяжелым сердцем. А как иначе под давлением? В любом случае выхода не было.

– Ты будешь! Она заплатит миллионы за свою жизнь.

– Нет! У меня операция у младенца. Или вы забыли?

– Он подождет, – с яростью выкрикнул мужчина, не желая слышать то, что не хочет. Какой к черту ребенок, когда на кону огромные деньги?! Да кто ей позволит отказаться?

В клинике находились как богатые, так и те, кто лечился по полису. Естественно, Алексеевой давали вести платных пациентов. После очередной ссоры, Сумахин с тяжелым сердцем позволил лечение всех слоев населения, договорившись, что состоятельные пациенты в приоритете.

И вот, наконец, Лена дождалась момента, когда Мухину Арсению, шестимесячному мальчику, можно провести операцию, отчим вызвал к себе и начал кричать, что нужно в срочном порядке оперировать старушку вместо младенца, обрекая на смерть.

– Нет, он не может ждать. Я еле дождалась, пока взяли все необходимые анализы. Вы же понимаете – он умрет.

– Мать мальчика не может заплатить той суммы, что предлагает Сватова.

– У Аллы Викторовны рак кишечника последней стадии. Проводить операцию по замене сердца большой риск. С ее показателями… можно еще несколько лет спокойно жить. Я не могу гарантировать успешность операции. Только искромсаем женщину. Ей 80 лет, а малыш только начинает жить.

– Операция необходима немедленно. Сватова потеряла сознание.

Елена застыла на месте, прекрасно все понимая, а потом произнесла:

– У меня мало опыта в таких операциях. Вы должны пригласить Коткова Алексея Петровича. Именно он должен провести операцию.

– Что ты несешь?! Ты вундеркинд! В тебе столько информации, что на всех хирургов страны хватит. Тебя натаскивали лучшие врачи страны. Я в тебя столько сил и денег вложил. С твоей памятью и навыками…

– Нет! Я проведу операцию ребенку! Я обещала матери Арсения, что он будет жить. Мухина целыми днями воет у его кроватки, надеясь на чудо. Я знаю, она с собой что-нибудь сделает, если случится беда. Ей вырезали все, что можно – она больше не может иметь детей. Для нее сын – это жизнь. Понимаете? Муж ушел, родители погибли полгода назад в автокатастрофе. Она не справится.

– И что? – воскликнул мужчина, удивляясь мыслям девчонки. Он что, благотворительный фонд? – Всем тяжело. А я уже получил деньги от Сватовой. Она обязана жить.

– Вас никто не просил их брать! Отвечайте за свои поступки!

– Что, тебе плевать? Я тот, кто приютил вас…

– Этот вопрос не ко мне. Я вам ничего не должна! И еще… я никак не хотела превратить свое детство в научную каторгу. Вы женились на моей матери по собственному желанию. Я и Света благодарны вам, но это не означает, что мы на всю жизнь ваши рабы. Нет! – отчеканила Елена, чувствуя, как ее начинает трясти.

– Ты много не разговаривай! Если не пойдешь, то выгоню вас всех…

– Выгоняйте, – с удовольствием выкрикнула Алексеева, считая, что так будет лучше. Пусть выгоняет. Может, мать поумнеет. Они не пропадут.

Мужчина прожигал яростным взглядом, пытаясь понять, что думает девушка, а потом произнес:

– Понял – ты только этого и ждешь! Но не надейся! Ты и твоя дефектная сестренка еще даже на треть не отработали тех денег, что я на вас потратил. Так что ты будешь оперировать Сватову!

– Нет. Хватит и того, что я работаю здесь.

– Посмотрим, – пробубнил Григорий Валерьевич, как-то хищно оскалившись.

Елена некоторое время смотрела на мужчину, пытаясь понять странный блеск в его ядовитых глазах, а потом направилась в ординаторскую. С утра во рту и маковой росинки не было. Глотнет кофе и пойдет к малышу. Сегодня она подарит ему новую жизнь.

* * *

Лена громко закричала, кидаясь прочь от воспоминаний.

Она не могла… Не могла вновь переживать все это.

Проклятье, почему до сих пор так больно?! Невыносимо. Хотелось выть от отчаяния.

Девушка прижалась спиной к панели, закрыла лицо руками и, тяжело дыша, выдала протяжный стон.

Нужно успокоиться, взять себя в руки, прийти в норму. Нужно!

Но как же тяжело это сделать…

Воспоминания рвали сердце в клочья. Лена до сих пор не могла принять, что из-за ее отказа убили ребенка. Она именно так это понимала. Когда она пришла к матери Арсения, узнала, что женщина выпрыгнула с седьмого этажа. Новость оказалась слишком неожиданной и невыносимой для девушки. Елена так надеялась чем-то помочь. Сделать хоть что-нибудь… Ведь она виновата. Она…

Из-за нее…

Как же больно. Две жизни на ее совести. Она подвела, не спасла, уничтожила надежду, будущее.

В отчаянии девушка пошла в полицию, но уже через полчаса она была дома, куда ее доставили в наручниках, совсем не слушая, ничего не понимая. Вся прислуга убегала, пряча взгляды, мать кричала, называла змеей, корила, призывая к рассудку. Только сестра спасала. Только она. Светлая девочка плакала с ней, даже не представляя, что случилось.

Тогда Елена сломалась… как кукла. Она не могла выплыть из омута отчаяния, во всем обвиняя себя. Миллион раз она мечтала о том, чтобы тот день пережить вновь. Она бы что-нибудь сделала… Обязательно.

Через два дня девушка держала в руках бумагу, подтверждающую, что назначение на препарат, который оказался в крови ребенка, прописала она. Во всем виновата она. Все данные в карточке, показания медперсонала указывали на ее ошибку. И если сядет, то только она. Отчим смеялся. Так громко и довольно, что ее стало трясти. А потом явились двое в форме, предлагая выбор – забыть все или понести наказание. У нее случилась истерика, что увидела сестра.

Именно в тот момент Лена пришла в себя, когда увидела в глазах сестры шок и страх. Наблюдая за тем, как Елену пытались забрать, Света закричала, а в следующую секунду упала на пол, охваченная судорожным приступом.

Спустя час, сидя у кровати сестры, Елена поняла, что нужно что-то делать, менять, вновь пытаться убежать. Так жить было невозможно.

Раз она больше не могла оперировать, отчим предложил выбор – выйти замуж. Если для нее это неприемлемо, то посоветовал заставить себя работать дальше. В противном случае – ее место займет сестра. Платить нужно было по счетам авторитетных людей за суммы, которые получал в качестве аванса. Сумахину было плевать, кого из девушек отдать.