почему-то перестали наступать, застыв перед незримой для простых смертных границей.

— Уходите, на этом ваша битва закончена, — неожиданно произнёс голос за спинами бойцов.

И никто не посмел возразить ни слова, да и особого желания не было. Обычным смертным здесь уже ловить точно нечего. Пользуясь возможностью, остатки войска начали отходить, даже срываться на бег, и лишь глухой к чужим словам Гнарг, остался стоять, не в силах пошевелиться. Но на это Лансемалиону уже было плевать.

Как же приятно это чувство, когда ничто не убивает тебя изнутри. Энергия наконец-то переполненными силой потоками проходила по всему телу, пронизывая каждый сантиметр. И как же кипит кровь от осознания грядущей битвы. Не избиения слабейших отбросов, а настоящего боя. Как же давно Бальмуар не сражался в полную силу.

Огромная воля Свободного давила на плечи аристократа, бросая вызов. Но ни на секунду сознание Ланса не сдало позиций. Он родился в Эдеме, прожил здесь пять веков… Принципы, традиции и ценности этого мира полностью пронизывали младшего наследника Торвандори, таким же оставался и господин Бальмуар.

Всё поле боя находилось перед аристократом как на ладони. В центре всеобщего внимания расположилось сражение главных сил Эдема против Итаса и Ка’Ума, а также ещё двух питомцев. Вопреки ожиданиям Свободный смог непросто явить в реальность четырёх своих помощников, но и наделить их серьёзной силой. Хотя всё же текущая мощь армии вторжения оставляла желать лучшего. Да и сами питомцы забирали у Разрушителя Оков слишком много его личных сил, как и всегда. Хотя, бывало, Свободный заявлялся в Эдем даже в одиночку. Хорошо, что сейчас он тоже решил разделить свою мощь на части.

— Самое то для небольшой разминки, — улыбнулся Бальмуар, пальцы которого даже задрожали от переполнения тела мощью.

Вместе с тем все монстры вернулись обратно в свои норы, повинуясь вернувшемуся инстинкту самосохранения. Но вместо них буквально из земли появились десятки магов земли. Адепты своих храмов, ученики лучших мастеров, они действительно представляли некоторую угрозу. Вновь задрожала земля, огромные куски песчаника, земли и пыльные бури устремились лишь к одной цели.

— Вас так много, но вы так слабы…

Лансемалион даже не шевельнул рукой, лишь слегка загорелся камень перстня на правой руке. Окаймлённый чёрной, как морская бездна, чешуёй магический кристалл излучал слепую ярость бескрайних океанов, способных поглотить даже континенты.

И сразу же воздух стал влажным, ударил с неба дождь, капли которого стали стеной. Они пропитывали землю, превращая её в грязь, песчаник сыпался и размягчался, а пыльная буря осела из-за резко возросшей влажности.

Вместе с тем на соседнем холме создали групповое заклинание маги огня. Пламя с жаром дыхания драконов плавило песок и сталь, будто это был лёд. Огненные смерчи пронеслись над полем боя, оставив после себя выжженную пустошь и неизменившийся круг, в центре которого стоял аристократ, а на безымянном пальце правой руки загорелся ещё один артефакт. Неудержимый пламенный гнев крылся в кровавом кристалле. Эта вещь была подарком лично Гранииру Торвандори, за успешно законченное обучение у жестокого и беспощадного повелителя огня.

Вражеские маги пришли в ступор от осознания слабости даже групповых заклинаний. В это же время над полем боя пронеслась снежная буря. Хаэм, воплощение стужи, повелитель холода воплотил из влажности тысячи ледяных осколков, смотрящих прямо в новую цель.

С пронзительным свистом снаряды устремились вперёд, когда вокруг Бальмуара появился ураган, стремительные потоки воздуха закружились и изменили траекторию полёта, и вот, лёд уже разит самих свободных на холмах, пока буря становится всё сильнее, а мутный кристалл третьего перстня проясняется, становясь чистым небом.

Задрожала и земля, подчиняясь незыблемой воле волшебника. И расщелина в земле начала стягиваться. Как и в случае с другими стихиями, для этого также использовался особый артефакт. Лишь с помощью древних и уникальных реликвий Бальмуар получил возможность без ущерба для себя использовать другие стихи.

Но все эти возможности ограничивались самими игрушками, действительно мощными артефактами, но сильно ограниченными, они никогда не станут лучше. Их предел вполне реален, пусть и заставляет трепетать многих врагов.

Поэтому в бою Лансемалион использовал их исключительно как дополнение. Пусть и не слишком мощные по меркам сильнейших игроков Эдема заклинания в нужный момент могут изменить исход боя, если правильно воспользоваться дарованной силой. Этот набор артефактов позволял адаптироваться и подобрать выгодный стиль боя для каждого врага. Всё ради достижения универсальности.

Быть может, это и не совсем выгодно в реалиях масштабных военный конфликтов, где сражаются гигантскими армиями и важна точечная специализация. Однако именно благодаря этому в дуэлях Гранииру Торвандори равных почти не было. Достойных соперников во всём Эдеме можно посчитать по пальцам одной руки. Остальные же никогда в жизни не согласятся на поединок чести и либо будут выбивать себе лучшие условия для дуэли, либо будут действовать другими методами.

И всё же этот факт не делает Лансемалиона всесильным. Каждый епископ обладает просто чудовищной силой, быть может в дуэлях они и смогут одержать победы, но чудовищный потенциал полностью раскрывается вдали от боя, когда сама природа встаёт на сторону всех защитников на многокилометровом фронте. Кроме того, куда чаще используются профессиональные отряды из магов. Даже будь у Бальмуара идеальная копия равна по силе, вдвоём им никогда не одолеть тех же Дельдамионов.

Кроме того, в Эдеме важна совсем иная сила: власть, связи и количество монет на твоём счету. Дуэли для решения вопросов используются довольно редко. Самой главной силе обучался старший наследник рода Торвандори, Адрион. И его потребуется сначала догнать в этом плане, а потом и обогнать, что куда сложнее, чем одолеть Свободного, столь слабого из-за слишком раннего повторного вторжения. Но всё же сегодняшние битва решит сразу две важные проблемы.

Враги продолжали хаотично бегать вокруг необычайно могущественного мага, который наконец-то пришёл в движение. Его обманчиво простое оружие внезапно вонзилось в землю, после чего металл с обеих сторон загорелся рунами и вокруг материализовались энергетические кристаллы. Создать могучий артефакт не получилось, но это и не требуется, когда твоё тело впитывает так много энергии. Нужно лишь найти проводник, который не разрушится при проведении мощи через него. Для этой битвы этого как раз хватит, как и простой солдатской брони из простой стали, покрытой магической защитой.

Один глубокий вдох, после чего материальный мир на мгновение оказался разбит на тысячи хаотичных кусочков. Все прошлые примитивные заклинания являлись лишь ширмой, окантовкой настоящей силы. Ведь Лансемалион Бальмуар являлся магом молнии, для использования которой ему не требовались никакие артефакты, как и не было предела совершенству в этом направлении.

Над полем битвы среди собравшихся туч, разверзлось око с застывшим шаром из молний. Тысячи разрядов ударили в землю, вынося приговор, который нельзя оспорить. От слабых смертных не оставалось пепла, их предводители превращались в угли, а сам аристократ будто исчез из физического мира.

Лишь Свободный и Хаэм смогли разглядеть стремительные движения. Не минуло даже удара сердца, а Бальмуар уже нанёс удар боевым посохом по лидеру врагов. Сверкнул двуручный меч из чёрного металла, два оружия столкнулись, поднимая облака пыли на десятки метров вокруг.

Звук от первого удара ещё не успел достичь ушей, как сражение превратилось в вихрь ударов. Огромное количество энергии Лансемалион собирал на концах своего артефакта, тесня своего противника взрывами хара. В это же мгновение Хаэм создал стужу, но вихрь льда и снега разбили молнии, прикрывающие своего создателя со спины.

— Епископ? — после очередного обмена ударами с сомнением прохрипел Свободный.

Его тихий голос едва пробивался сквозь плотно сидящую маску, пока нагрудник трескался из-за воды, которая превращалась в лёд. Даже самая мелкая щель медленно превращалась в огромные трещины.

В это же время раскололся и наплечник, куда метко бил Лансемалион. Комбинируя жар и холод в ударах своего посоха, он куда быстрее пробивался через защиту врага, вызывая деформацию пластин. Левая же рука Свободного уже и вовсе начала неметь от молний, что находились везде и повсюду.