Однако Тиббз не подчинился.

— Шеф Гиллеспи, я пришел к вам по весьма важному делу. И неплохо будет, если то, что я скажу, услышат мисс Мантоли и мистер Эндикотт.

Гиллеспи занес кулак, собираясь стукнуть им по столу. Этот цветной совсем распоясался. Но ему помешал Джордж Эндикотт:

— Билл, позвольте нам остаться и выслушать мистера Тиббза.

— Да, это очень интересно, — добавила Дуэна.

Гиллеспи пришлось смириться.

— Хорошо, — пробормотал он, проклиная в душе Тиббза и мечтая разобраться с ним, как только они останутся одни.

— Я прошу, чтобы здесь присутствовал мистер Вуд. — Тиббз посмотрел на Гиллеспи. — Вероятно, вы захотите кое о чем его спросить.

Понимая, что деваться некуда, Гиллеспи, сдерживая злость, распорядился по внутренней связи привести арестованного. Через минуту в кабинет ввели Сэма Вуда. Гиллеспи молча указал ему на стул. Тот сел. Кивком шеф отпустил сопровождавшего Арнольда. Затем тяжело взглянул на Тиббза:

— Давай, Вирджил, начинай.

Тиббз привычным жестом крепко сплел пальцы. Вгляделся в них на пару секунд, затем заговорил:

— Давайте выясним, кто такая Долорес Парди. Отец — злобный неграмотный хам, мать я не видел, но уверен, что она тоже не леди. Вот в такой семье воспитывалась мисс Парди.

— Ну и что тут нового? — усмехнулся Гиллеспи.

— Долорес Парди восемнадцать лет, но она выдает себя за шестнадцатилетнюю, потому что отстала в школе на два года и боится насмешек. Отмечу, что вопрос об уголовном преследовании за совращение малолетней автоматически отпадает. Мисс Парди свойствен эксгибиционизм, что зафиксировано в нескольких полицейских протоколах. Девушка одержима манией, что ее тело неотразимо привлекательно для любого мужчины. Подобного рода отклонения в поведении характерны для девушек ее возраста, переживающих комплекс неполноценности. Они пытаются таким способом компенсировать то, чего лишены, находясь в самом низу социальной лестницы.

Тиббз взглянул на Дуэну, чтобы понять, как девушка воспринимает его слова. Она слушала с искренним интересом, как, впрочем, и остальные в кабинете.

— В таких случаях девушка нередко идет на сближение с мужчиной, надеясь своими прелестями привязать его к себе. Иногда это ей удается, порой приводит к разрыву. По словам Харви Оберста, который не намного старше мисс Парди, она обнажалась перед ним без всякого с его стороны поощрения. Я ему верю, поскольку имею еще два доказательства. Первое — ее приход в полицию с жалобой на мистера Вуда. Это серьезное дело — обвинить в совращении всеми уважаемого полицейского. Но расстроенной или смущенной мисс Парди не выглядела. Напротив, намеренно оделась вызывающе, желая подчеркнуть свои соблазнительные формы. Скромная девушка, которую лишили чести, так себя не ведет.

Тиббз на пару секунд замолчал. Никто из слушателей не выразил желания его прервать.

— Теперь о мистере Вуде. В ночь убийства, патрулируя город, он проезжал и мимо дома Парди. Все как положено. У этого дома мистер Вуд оказался в конце дежурства, в начале четвертого утра. Он не рассказывал мне о том, что тогда происходило, но я догадался. Дело в том, что, когда через несколько дней я вместе с мистером Вудом объезжал город в патрульной машине, он намеренно миновал дом Парди. А я, тогда еще не зная причины, решил, будто он хотел что-то скрыть от меня. Это несколько поколебало мою веру в него. К счастью, я ошибся и приношу извинения.

— Откуда ты знал, где живут Парди? — спросил Гиллеспи.

— От Харви Оберста, с которым беседовал ранее, а потом уточнил по карте.

Гиллеспи кивнул.

— А теперь, если сложить все это вместе, картина получается следующая. Некоторое время назад мисс Парди вступила в интимные отношения с кем-то из знакомых, а затем решила, что беременна. Не исключено, что это ей показалось. Не уточняя личность мужчины, скажем лишь, что мисс Парди не могла или не хотела выходить за него замуж. Однако надо было что-то делать, и она поступила как и многие другие девушки в ее положении. Стала искать мужчину, которого можно было бы припереть к стенке, какого бы хотела видеть своим мужем и который мог бы оплатить расходы по рождению и содержанию ребенка. Но подобные приемы стары как мир и хорошо знакомы полиции, так что на слово девушкам уже никто не верит. Нужны доказательства. Разумеется, мистеру Гиллеспи это также хорошо известно. Долорес Парди знала, что мистер Вуд патрулирует город по ночам и проезжает мимо ее дома. Он не женат, а значит, есть надежда. Он ей нравился, вот почему она иногда выходила под утро голая в кухню, включала свет и ждала, когда он проедет. Разумеется, это было не случайно. — Он посмотрел на Сэма. — Мистер Вуд, мне не хотелось бы дальше развивать эту тему, особенно в присутствии мисс Мантоли, но прошу вас подтвердить мою догадку.

Сэм помолчал, видимо, подыскивая слова.

— Да, так все и было.

— Теперь давайте рассуждать дальше, — продолжил Тиббз. — Если бы мистера Вуда действительно привлекали подобные женщины и он реагировал на их знаки внимания, то это наверняка проявилось бы за три года его ночных объездов города. Разумеется, бывает всякое — например, люди, уважаемые, достойные во всех отношения, вдруг кого-то убивали или сбегали без всякого предупреждения, прихватив банковскую наличность. Заметим, однако, что мистер Вуд холостяк и имеет полное право проводить время с любыми женщинами, которые ему нравятся. Зачем, спрашивается, ему было связываться с этой странной школьницей? Вряд ли он стал бы накликивать на себя беду. К тому же отзывы о мистере Вуде я собрал исключительно положительные, в том числе и от управляющего банком, где он хранит свои сбережения. — Вирджил перевел дух. — Итак, сделаем вывод: обвинение, выдвинутое Долорес Парди против мистера Вуда, является бесстыдным враньем.

— И вы можете заставить ее признаться в этом? — спросил Джордж Эндикотт.

Неожиданно, словно в ответ на его вопрос, раздался звонок внутренней связи. Гиллеспи снял трубку.

— Сэр, пришел Парди с дочкой, — доложил дежурный. — Хотят видеть вас.

Шеф полиции обвел взглядом присутствующих.

— Приведи их. И захвати пару стульев.

В кабинете воцарилась напряженная тишина. Все прислушивались к шагам в коридоре.

Долорес появилась первой. За ней отец, хмурый, как прежде, вдобавок ко всему еще и злой. Последним в кабинет боком вошел Арнольд и поставил стулья.

— Садитесь, — сказал Гиллеспи, обращаясь к вошедшим.

Парди запел свою старую песню, чтобы убрали негра, но Гиллеспи его оборвал:

— Говорите, с чем пришли, или убирайтесь! Если вы насчет медицинской экспертизы, — продолжил он, — то вам пришлют вызов. Не думайте, что это просто. Вероятно, ее положат на несколько дней в больницу.

Отец и дочь молчали. Гиллеспи ждал, откинувшись на спинку кресла, которое скрипело под его тяжестью. Наконец Долорес перестала разглаживать ладонями юбку и нарушила молчание: