Расцеловав Тэмми в щеки и удачно увернувшись от костлявых объятий ее сестры, плюхаю свою сумку на стул и ковыляю к прилавку, чтобы заказать свой любимый ореховый латте. Вернувшись со стаканом, присаживаюсь рядом с лучшей подругой и ловлю на себе изучающий взгляд завистливой мегеры. Чего ей надо от меня? Мы же не виделись почти все лето.

— Как ты провела это лето, Аврора? — спрашивает разглядывая меня из под пучков нарощенных ресниц. — Слышала, ты была в Европе.

Помимо моей семьи и Тэмми я больше никому не говорила, что собираюсь провести два месяца бок о бок с чемпионом мира по авторалли, но сегодня подобную утечку информации решаю подруге простить. Кто знает, быть может грымза пытала ее песнями Бибера. Любой бы на ее месте сдался.

— Было такое, — отвечаю уклончиво, потому что не хочу пускать Джейн и ее когтистые клешни в самые лучшие и одновременно самые болезненные из моих воспоминаниях.

Но стерва, конечно, так все не оставит. Пока ее ничего не подозревающая сестренка отхлебывает свой кофе, она продолжает свой допрос.

— Слышала ты была няней у сына Хейдена Гаррисона? Он и, правда, такой бабник как о нем говорят? Я слышала, что он даже поимел кого-то из семейства Кардашьянов.

— Угу. Папашу Дженнер. — бормочу и делаю нарочито шумный глоток, чтобы заглушить звук ее противного голоса.

— Как поживает Кэрри? — Тэмми кладет прохладную ладошку мне на руку, усмиряя поднявшийся жар. — Как ее подготовка к школе?

Я не успеваю ответить, потому что в этот момент телефон начинает вибрировать на столе как рассерженный жук. Подношу его к глазам и чувствую как неба немеют, а моя неугомонная подружка снизу начинает цитировать что-то чрезмерно поэтическое.

Этот чемпионат был лучшим, Котенок.

Приказываю поэтессе заткнуться и, несколько секунд поглазев на сообщение, быстро удаляю его, пока не передумала и не кинулась к туалетам перезванивать звездуле с признаниями в любви.

— Это Хейден, да? — понимающе произносит Тэмми, похлопывая меня по руке, и в ответ на мои предупредительно выпученные глаза извиняюще пожимает плечами. — Джейн в курсе, что у вас был роман — она как-то слышала наш разговор по скайпу.

Охх, ну вот за что мне это? Теперь слух от няне-неудачнице разлетится по всему университету.

— Угу, — ворчу себе под нос, стараясь не смотреть на превратившуюся в слух Джейн, которая уже открывает рот, готовясь выплюнуть очередную язвительность.

— Хейден Гаррисон написал тебе? — сарказмом, сочащимся из ее рта можно загубить акры сорняков. — Правда? И что же?

— Посоветовал бросить привычку пить кофе с теми, кто мне неприятен, — рявкаю я и поднимаюсь с места. — И сейчас я намерена к этому совету прислушаться.

Быстро целую Тэмми и. подхватив на плечо сумку, вылетаю из кафе. К черту все. Хейдена, Джейн и гребанную фирму Найк, заживо сдирающую с меня кожу. Сейчас я приеду домой, увижу кобелюгу Эрика и перестану корить себя за то, что, возможно, по трусости профукала свой единственный шанс на счастье. Брат одним своим присутствием способен напомнить мне, чего я должна опасаться в мужчинах.

Но и тут мои надежды обрести эмоциональный покой постигает сокрушительный фиаско. Когда я захожу в дом, оглядываясь в поисках брата, то нахожу его на сидящим на диване и держащего за руку миниатюрную брюнетку, напоминающую крохотную сову.

— Эрик женится, Рора, представляешь? — восклицает торчащая из кухни голова мамы, и по тону родительницы я понимаю, что она и сама до сих пор в это не верит.

Несколько минут глазею на ослепительно улыбающегося брата, трясущего перед моими глазами кистью своей избранницы с небольшим помолвочным кольцом и вымучиваю улыбку.

— Не ожидала, да? Вот так бывает, когда встретишь нужного человека, сестренка.

— Поздравляю. — выдавливаю я и со всех ног несусь к лестнице. Кажется, я очень хочу побыть одна и немного пореветь.

Хейден

— Оу-оу! — Роб застывает со бокалом виски у рта, устремив глаза во входную дверь бара, в котором мы сидим вот уже час, скучным мужским дуэтом отмечая мою победу после возвращению с Сейшел. — Это ведь та модель, что с лебедиными крылышками в трусах по подиуму ходит?

Бросаю мимолетный взгляд на озирающееся по сторонам воплощение женской привлекательности в коротком платье и киваю:

— Барбара Лиман. Имел честь быть знакомым.

Под честью быть знакомым я подразумеваю, что как-то в прошлом я изрядно помял ее 90-60-90 на шелковых отельных простынях Four Seasons. И кстати, она сама была этому инициатором.

— Ну и как она? — с азартом интересуется Роб, облизывая модельные ноги сальным взглядом. — Горячая?

— Не помню, — пожимаю плечами и запрокидываю в горло четвертый по счету односолодовый глоток. Я не кривлю душой, потому что и, правда, не помню. Кажется, последние три месяца вызвали у меня избирательную амнезию: я не помню ни одной телки из своего прошлого, кроме одной, с мыслью о которой засыпаю и просыпаюсь последний месяц. И две недели созерцания дельфиньих морд вместе с галлонами кокосового сока не помогли, а будто-то бы наоборот сделали хуже: чем бы я не занимался на островах, представлял насколько бы было круче, если бы рядом была стерва-Котенок. Лежа на шезлонге, поедая крабов в местных ресторанах, плавая с Майлом в Индийском океане, стоя в душе. Особенно, стоя в душе. Ведь будь рядом Котенок, мне не пришлось бы на нее дрочить.

— Смотри-смотри, идет к нам. — радостно верещит Роб, одергивая под столом ширинку. — Такого красавчика как я сложно не заметить.

И это кобелюга хотел сделать Котенка своим талисманом. Недостойный идиот.

— Привет, Хейден, — сладко улыбается подоспевший Секрет Виктории, отбрасывая тень на наш стол своей щедрой четверкой. — Я забежала на мохито с подругой, а здесь ты. — она кивает на пустующее диванное место рядом со мной и интересуется: — Можно?

— Конечно, можно! — радостно взвизгивает Роб, который, очевидно, решил, что на этот вечер я делегировал ему словесные полномочия, и вжимается в стену, показывая, где наиболее уютное свободное место.

Но Барбара, конечно, плюхает свой высокооплачиваемый зад рядом со мной, а на истекающего слюной кобеля даже не смотрит.

— Как твои дела? — вздергивает бровь и как бы невзначай кладет ладонь мне на колено, что на ее языке означает «Поехали в номера, жеребец, я буду твоим жокеем». — Поздравляю с победой, кстати. Слышала, журналисты недоумевают, что ты до сих пор не дал ни одного интервью.

Посылаю ей пустую улыбку и как правильный евнух снимаю в себя руку и возвращаю на гладкое колено, что на моем языке означает: «Жеребец сломал ногу, и родео отменяется»

— Приятно, что следишь за моей карьерой,

Но, кажется, Барбара с ипподромным сленгом знакома лишь частично, потому что она принимает вторую настырную попытку проникнуть в стойло: