«Вот тут он и не выдержал» – оглянувшись вокруг, Лузгин сам собой согласился. Это было последнее место, не видное из крайних домов.

Быстро развернувшись, капитан Лузгин направился обратно в заросли акации, в которых Пашка Крапива встретил последнего в своей жизни человека. Увесистая трость с серебряным набалдашником легко, словно бамбуковая палочка перелетала из одной его руки в другую в такт его шагов – Лузгин быстро и уверенно двигался в сторону завода.

Упражняясь с тростью, капитан наслаждался своей властью над силой притяжения и тем балансом, равновесием, которого он добивался с помощью рук. Трость проделывала вокруг его пальцев замысловатые пируэты, иногда замирая в горизонтальном положении, словно весы богини Фемиды[30]. Тут же, после того, как движение воздуха или очередной его шаг нарушали это секундное равновесие, трость снова продолжала крутиться, иногда – в бешеном темпе, словно повторяя карусель его мыслей, и следуя темпу их появления.

Так, легкомысленно жонглируя, капитан вышел к заводу Новороссийского общества, где быстро убедился в справедливости своих предположений.

Коллеги Лузгина по инспекции, сформировав мнение о происходящем и вооружив капитана заметками для написания детального отчёта Великому князю, отбыли каждый по своим делам, оставив адъютанта разбираться со всеми текущими кознями в одиночестве и, скорее всего, это было на пользу делу. Так рассуждал капитан, уже на подходе к невиданному доселе в этих краях строению.

Настроение англичан, колдовавших возле домны, одним словом можно было бы описать, как упадническое. Лица их выражали озабоченность, сродни той, что бывает у матери, выяснившей, что дитя её заболело. Воздуходувная машина надсадно ревела, пытаясь насытить чрево домны таким нужным ей кислородом, но из разговоров валлийцев Лузгин понял, что все попытки реанимировать «больного» к успеху не приводили.

Прежде чем задать мистеру Хьюзу вопросы по существу интересующего его дела, капитан несколько раз обошел заводской двор, обращая внимание на разного рода мелочи – кто и чем занят, откуда поступают поручения, существует ли какая-то система в этом муравейнике. Отдельно Лузгин для себя отметил, что от кучи шихты, замешанной с глиной, о которой сказывал ему Пашка Крапива, ничего не осталось.

– Мистер Хьюз! Мистер Хьюз! – капитан обратил внимание на изменения во внешнем облике управляющего, не оставившие и следа от вчерашнего довольного успехом и жившего радужными перспективами валлийца. Вчера улыбающийся и розовощёкий, представительный и официальный, подчёркнуто любезный, сегодня мистер Хьюз предстал перед Лузгиным таким, каким очевидно он был на протяжении всего строительства.

«Начинаю понимать, как они умудрились хоть что-то построить за зиму в степи…» – подумал адъютант Великого князя Константина, наблюдая в другом конце двора тучную фигуру валлийца. Мистер Хьюз сегодня был облачен в серый сюртук и брюки того же цвета, высокие сапоги покрылись толстым слоем пыли, что свидетельствовало о том, что весь день он провёл на ногах, и именно на заводском дворе – пыль была слегка рыжеватая, как и везде здесь. Выражение лица управляющего было подобно тому, какое имел Атлант[31], когда подпирал собой небо, согласно версии древнегреческих скульпторов – никакой истерики, но вместе с тем – явно сквозило понимание своей значимости. Оказалось, управляющий имел зычный голос, достойный флотского боцмана. Распоряжаясь заводской суматохой, Хьюз почти не сходил с места, он лишь громко командовал, сопровождая свои посылы выразительными жестами.

«Какие разительные перемены…» – Лузгин, понимая, что в этой суете не был замечен, приблизился к Хьюзу вплотную, чем вызвал его явное неудовольствие. В этот час, когда его репутация висела на волоске, меньше всего управляющий хотел видеть адъютанта.

– Если ваше дело терпит до завтра, я буду благодарен, капитан, если вы оставите меня в покое. Мне есть чем заняться! – Лузгин сразу же обратил внимание на то, что обычно показательно учтивый мистер Хьюз сознательно опустил в обращении к нему слово «господин».

– Я готов подождать, но не долго, господин управляющий. Моё дело не терпит отлагательства, и, я так думаю, совершенно скоро у вас появится время для предметной беседы.

Некоторое время Хьюз обдумывал этот выпад в свою сторону, но ответить не успел – подбежавший рыжий ирландец О’Гилви сорвал с головы кепку и с виноватым видом выпалил свой доклад:

– Мистер Хьюз! Нет сомнения, домна останавливается, нужно что-то делать….

Нет. На лице мистера Хьюза не наблюдалось ни отчаяния, ни злости, и Лузгин моментально уловил это. То было лицо человека, уже размышляющего о том, что делать дальше. Возможно, управляющий подготовил некоторый перечень аргументов для Великого князя и Правительства. Возможно, он уже просчитал и финансовые последствия, за которые ему придется отвечать перед акционерами. Вне всякого сомнения – управляющий полностью соответствовал своей репутации человека деятельного и делового, не пасующего перед ударами судьбы и неприятностями разного рода.

Одним только вопросом был озадачен сейчас капитан – эта самоуверенность – следствие выдержки и жизненного опыта управляющего Новороссийским обществом, или же логичное поведение человека, создавшего эту цепь событий собственными руками и головой?

– Кто-нибудь объяснит мне, где Вильямс? – в тоне управляющего всё же сквозило временами явное раздражение.

– Как сквозь землю провалился, мистер Хьюз! Прикажете искать? – О’Гилви уже одел кепи на голову, готовый принять к исполнению любые поручения.

– Этот же вопрос и меня интересует, мистер Хьюз… – Лузгин, опершись на трость, ослабил нагрузку на правую ногу, которая опять начала ныть после долгой ходьбы.

– Идите, О’Гилви. Мы с капитаном сами разберемся в этих вопросах, – Хьюз достал из маленького кармана жилетки хронометр на цепочке и, нажав на миниатюрную кнопку сбоку корпуса, заставил открыться его крышку. – Подарок жены. Сейчас, похоже, это самое ценное, что у меня есть… кроме этой груды металла и механизмов…

Взгляд Хьюза, направленный в сторону домны, красноречиво иллюстрировал происходящую сейчас у него внутри бурю.

– Да, мистер Хьюз… Меня тоже интересует ответ на вопрос – где мастер Вильямс? – Лузгин вывел управляющего своим вопросом из краткосрочного ступора. – Я еще не готов сформулировать свою мысль окончательно, но когда я получу ответы на многие свои вопросы, то смогу с минимальной долей погрешности доложить Его Императорскому высочеству Великому князю Константину Николаевичу о лично вашей роли в провале первой плавки. Надеюсь прийти к утешительным выводам. А сейчас я только в пути, так что, мистер Хьюз, давайте отставим в сторону всякого рода условности и поговорим искренне. Куда вы посылали Вильямса вчера вечером и где он сегодня?