И, забросив за спину свой тощий вещмешок, побежала к ожидавшей ее машине.

Младший лейтенант Паршаков был назначен исполняющим обязанности командира десантно-штурмовой роты, усиленной минометным взводом и саперным отделением.

Обстановка под Севастополем оставалась крайне сложной. Противник прочно удерживал захваченные позиции, постоянно получая подкрепления и боеприпасы, защитникам же Севастополя приходилось рассчитывать только на свои силы. Получив доклад о сложившемся положении, Ставка ВГК приняла срочные меры. В осажденный город было решено отправить лидер «Харьков», эсминцы «Бодрый» и «Незаможник». Но враг захватил северный берег Северной бухты, и теперь, помимо угрозы атак вражеской авиации, существовала угроза поражения кораблей артиллерийским огнем с вражеского берега.

Паршаков получил приказ силами роты высадиться на северный берег Северной бухты и, отбросив противника от береговой линии, обеспечить кораблям безопасный проход на рейд Севастопольского военно-морского порта.

На подготовку роте отводился всего один день…

Андрей сидел в канцелярии роты и готовил приказ на высадку. Список бойцов, участвующих в операции, он еще утром отправил в штаб с нарочным, но от него потребовали приказ. Фамилии младшего сержанта Ракитиной в списке не было…

Каким-то образом узнала об этом Дарья…

Девушка буквально ворвалась в канцелярию и, едва не сшибив стоящий у стола стул, грозно склонилась над головой Андрея, уперев в стол обе руки.

– Я иду с тобой на операцию! – заявила она. – Я уже собрала все необходимое и упаковала санитарную сумку. Включай меня в список! Ну?! Это приказ!

– Чей приказ, твой?! – рассмеялся Андрей.

– Да, мой! – Даша топнула ногой для убедительности. – Вот только попробуй мне отказать!

– И что будет?

– А вот тогда и увидишь! Андрюша, не упрямься, пожалуйста!

– Ну, пойми, Дашуня, это очень опасная операция! – Андрей пытался убедить девушку, уже понимая, что проиграл. – Еще не известно, смогут ли баркасы подойти к берегу или придется высаживаться в ледяную воду. Я не хочу, чтобы ты сейчас, зимой, принимала ледяные ванны!

– Андрей, я такой же боец твоей роты, как и все те, что идут в десант! – отрезала Дарья. – Ты не имеешь права отказывать мне! Пойми и ты, дорогой, на нас с тобой смотрят люди. И пусть меня называют твоей походно-полевой женой, пусть! Но все должны видеть, что я воюю наравне с остальными бойцами и никаких поблажек ты мне не делаешь! Решено, я иду с вами!

– Это кем же решено?! – разозлился Андрей. – Пока еще я командир роты, и я принимаю решения. А не санинструктор роты!

– Андрюша, – голос Дарьи стал вкрадчивым. – А кто же пойдет на операцию санинструктором, а? Ты же не можешь высадить десант без медицинского обеспечения. Будет бой – будут раненые. А кто им окажет первую помощь? Командир роты? Перестань упрямиться и включи меня в приказ!

Андрей сдался… Он не знал, да и не мог знать, на какие муки обрекает и свою любимую, и себя…

В три часа ночи баркасы с десантом скрытно подошли к вражескому берегу. Высадка производилась в чрезвычайно сложных условиях. Ближе пяти метров к линии прибоя пробиться не удалось из-за толстой кромки льда, и морским пехотинцам пришлось прыгать в ледяную воду. Когда стали выбираться на лед, тот стал крошиться с треском, похожим на автоматную пальбу. Гитлеровцы осветили берег ракетами и, обнаружив десант, открыли огонь…

Берег окутали черные тучи дыма, пепла, пыли. Загорелись подожженные огнем вражеских артиллеристов баркасы, и над бухтой встало зловещее зарево. Случайным снарядом фашисты подожгли свою баржу с топливом для танков, и лед вокруг баржи стал гореть и плавиться…

Раненые моряки добирались до берега на обломках разбитых баркасов – их вылавливали и оттаскивали под кручу, в «мертвую» зону, недоступную для огня вражеских пулеметчиков.

Поучив по радио доклад о высадке, контр-адмирал Владимирский отдал приказ кораблям, и эсминцы открыли сокрушительный артиллерийский огонь по вражеским позициям. Это позволило десанту выйти на исходные позиции и начать атаку вражеских укреплений. К рассвету рота младшего лейтенанта Паршакова захватила три плацдарма на берегу, выбив немцев и румын из первой линии окопов.

К восьми часам утра морская пехота полностью овладела береговыми укреплениями врага. Андрей устало прислонился к брустверу окопа и приказал радисту передать в штаб операции радиограмму о том, что корабли могут начать движение через Северную бухту – путь свободен.

И именно в это время произошла столь частая на войне нелепость, которая чуть не сделала успешную операцию моряков бесполезной. В районе Тендровской косы гитлеровская авиация атаковала и потопила канонерскую лодку «Красная Армения». Эсминец «Фрунзе», на борту которого находился командующий десантной операцией адмирал Владимирский и весь штаб операции, попытался оказать помощь тонущему кораблю, но сам попал под удар авиации и был потоплен. Был потоплен и буксир «СП-8», который тоже поспешил на помощь канонерке. Командовать десантной операцией на время проведения спасательных работ стало просто некому… А тут еще выяснилось, что в числе нескольких десятков погибших оказался и заместитель начальника штаба операции капитан 1-го ранга Иванов, в портфеле которого находились все документы по операции… Портфель со всем его содержимым был утрачен…

Команда кораблям начать движение своевременно передана не была… Стоило ли из-за одного гибнущего корабля рисковать еще двумя? Сложно сказать. На войне целесообразность не всегда совпадает с требованиями морали…

Но на десанте эта нелепость отразилась сразу.

Румыны перегруппировались и пошли в атаку на свои оставленные позиции, и морякам пришлось выдержать двухчасовый бой с противником, заставив его сначала залечь под метким огнем, а затем и вовсе откатиться на запасные позиции.

Андрей, понимая, что следующая атака может оказаться для моряков гибельной, принял единственное верное в этой ситуации решение – он поднял моряков в контратаку. Дерзость и отвага десантников сыграли свою роль: враг был выбит с позиций и рассеян. Румыны и немцы вынуждены были отходить разрозненными группами.

Самым важным результатом этой дерзкой атаки стало то, что моряки взяли под свой контроль не только брошенную прислугой вражескую артиллерию и автотранспорт подвоза, но и шоссе, по которому можно было попытаться прорваться к своим посуху – через Перевозочную балку.

Позиции, захваченные моряками, были превосходными: траншеи и блиндажи были выкопаны в полный рост и обустроены. Должно быть, румыны рассчитывали сидеть здесь долго, поскольку в блиндажах моряки нашли множество нераспакованных посылок и огромное количество всякого снаряжения и припасов.

Расставив посты, Андрей приказал искать автомобили, не имеющие повреждений, – раненых нужно было срочно отправить в тыл.

Погибших моряков захоронили в братской могиле. Крест связали из веток, срубленных осколками снарядов, во множестве валявшихся вокруг. Убитых немцев и румын стащили в полуразрушенный окоп и бросили там, накрыв тела их же плащ-палатками и слегка присыпав землей. Раненых загрузили в единственную оставшуюся неповрежденной полуторку и трофейный немецкий «Opel», чтобы отправить в полковой госпиталь, до которого, по самым скромным прикидкам, было километров тридцать.