На местных полицейских почти всегда можно было рассчитывать. Несмотря на грызню по поводу того, кто за что отвечает и кто кому подчиняется, полицейские удачно вписывались в игру властей и не просили за это никакой награды. Если вы скажете представителям городской полиции, окружной или даже полиции штата, что где-то что-то случилось — то, о чем вы не можете говорить открыто, что все серьезно, но уже закончилось и никто не пострадал… В девяноста девяти процентах случаев они пропустят это мимо ушей и ничего не предпримут. А как быть с тем «одним из сотни» исправным служакой, который не может безучастно взирать на происходящее? На этот случай у него есть начальство, а оно, в отличие от своего подчиненного, готово сотрудничать и, если нужно, окажет на парня давление, чтобы тот все-таки помалкивал. Иногда не получалось. Тогда Дью Филлипс делал последнее предупреждение и лично беседовал с наглецом, не желавшим играть по общим правилам. Он говорил незадачливому парню, что вся жизнь его очень быстро может превратиться в кучу дерьма, что против него запросто сфабрикуют какое-нибудь обвинение, и он так сильно подмочит свою репутацию, что едва ли вообще сможет продолжить службу в правоохранительных органах.

Если и это не срабатывало, Дью просто передавал проблему в руки Мюррея, а сам умывал руки. Потом проблему решал Мюррей Лонгуорт. Как он это делал, Филлипсу было все равно.

На сей раз, однако, у Дью не возникло никаких проблем. Сообщения о происках внутренних террористов, молниеносных действиях войск, о перестрелке и мощном взрыве бомбы в Маринеску, конечно, привлекли определенное внимание общественности. Но большого шума все-таки не возникло. Не то чтобы публику не тронула грустная история о том, как Тадеуш Макмиллан сошел с ума и прикончил жену, дочь и малолетнего сына. Трагедия есть трагедия. Очень досадно, что он устроил у себя в доме лабораторию по производству метамфетамина, но это как раз и объясняло появление там людей с оружием в защитных биокостюмах, а заодно и наличие двух странных трейлеров на дороге перед домом. Это также объясняло отсутствие Тэда-младшего и грудного ребенка. Приведен в действие план защиты свидетелей. Ненадолго — лишь на то короткое время, пока агенты ФБР работали над делом о подпольной лаборатории. Мальчики были в безопасности, хотя никто не мог толком сказать, когда они вернутся в город. И вернутся ли вообще. Кажется, их бабушка (по линии жены) проживала в штате Вашингтон, и мальчиков, в конечном счете, собирались перевезти к ней. Местные средства массовой информации поверили в легенду этой истории. «НАКАЧАННЫЙ НАРКОТИКАМИ ОТЕЦ-ПСИХОПАТ УБИЛ СВОЮ СЕМЬЮ» — такой заголовок наверняка будет красоваться в газетах несколько дней. Глидден настолько маленький городок, что у него даже нет собственной газеты. Скоро все должно утихнуть. Это ведь Америка. Здесь регулярно происходят убийства. Но такова жизнь.

Поэтому Дью Филлипс пребывал в довольно благодушном настроении, что вполне ожидаемо для человека, который участвует в борьбе с необычной паразитной инвазией. Он помог уничтожить четвертые врата. На нем теперь сухая одежда. Он снова согрелся. СМИ и местная полиция пошли им навстречу. Он уже сыт, но служащие продолжали нести термосы с кофе и коробки с пончиками из «Лачуги Боба».

Голова шла кругом — вплоть до того момента, когда открылась дверь и внутрь вошел Перри Доуси.

Все четверо разом повернули головы и уставились на него. Рука Милнера инстинктивно потянулась к пистолету. Баумгартнер вцепился в спинку деревянного стула. Эймос так и застыл на месте, не дожевав шоколадный пончик с орехами.

— Дью, мне нужно с тобой поговорить, — сказал Перри. — Прямо сейчас.

— Говори.

— Убери отсюда этих педиков, — буркнул гигант.

— Лично я был бы счастлив убраться отсюда, — сказал Эймос. — Только, пожалуйста, освободите… дверной проем, и я уйду немедленно.

Доуси отошел в сторону. Эймос вылетел из комнаты, словно спринтер мирового класса.

— Парень, — ответил Дью. — Если у тебя есть что сказать, скажи, не стесняйся. Эти люди — часть моей команды.

— Чертовы лакеи, — выругался Перри. — Не заставляй меня снова надрать им задницы, старина.

Дью Филлипс кивнул. Доуси прав, подобного дерьма с него достаточно.

— Милнер, Баумгартнер, — скомандовал Дью. — Сходите прогуляйтесь.

Клод Баумгартнер с сомнением покачал головой и взглянул на Дью. Милнер по-прежнему не сводил с Перри глаз и сжимал рукоятку пистолета.

— Сэр, — проговорил Баумгартнер, и на его носу сверкнула металлическая пластинка, — думаю, нам все же следует остаться здесь.

— Я же сказал: прогуляйтесь, — повторил Дью.

— Сэр, — проговорил Клод. — Хм… Вы ведь останетесь наедине с Перри. Может быть…

— Пошли отсюда, мальчики, — приказал Дью. — Выметайтесь. У меня личный разговор с гражданином Доуси.

Баумгартнер нехотя поднялся со стула. Он вышел, похлопав Милнера по спине. Агент последовал за ним. Пока он выходил из комнаты, не спускал глаз с Перри и сжимал рукоятку пистолета.

Доуси закрыл за ними дверь.

— Послушай, Дью, там что-то происходит, — многозначительно сообщил он.

— Через секунду мы это исправим, — ответил Филлипс. — Но для начала нужно разобраться с одним неприятным пунктом повестки дня.

— Дью, ты не понимаешь…

— Что, эти твари строят новые врата?

Перри задумался на секунду, затем покачал головой.

— Ты слышишь новые голоса?

Тот снова задумался.

— Отчасти. Да, какие-то голоса, но я не могу разобрать слов.

— Никаких слов, — повторил Дью. — То есть ты уверен, что они не говорят о вратах?

Доуси кивнул.

— Хорошо, — сказал Филлипс. — Тогда давай отложим это на несколько минут и обратимся к более насущной теме.

— Но я…

— Закрой-ка рот, гребаный недоумок!

Перри посмотрел ему в глаза, затем улыбнулся.

— Понимаю, — медленно проговорил он. — Мы, видимо, собираемся прослушать лекцию о моем поведении? Но, знаешь, я что-то не в настроении выслушивать нотации…

— Правильно, — кивнул Дью. — Только мне глубоко наплевать на твое настроение, Доуси. Твоим дерьмом я уже сыт по горло. Отныне будешь действовать с нами сообща, уяснил?

Перри наклонился вперед и положил руки на деревянный стол.

— Я позову тебя, когда ты мне понадобишься, не раньше, — прищурившись, заметил он. — Я не могу командовать кучей армейских задниц с оружием и вертолетами. Ты можешь. А в остальном твои услуги, в общем-то, не нужны, поэтому постарайся быть умницей и делать то, что я тебе говорю.

Дью чувствовал, что самообладание потихоньку покидает его. Оно куда-то уходит — в самый дальний уголок мозга. И сможет ли он теперь вообще его обрести — неизвестно. Как неизвестно и то, выйдет ли он отсюда живым…